Страшный сон любого родителя – «мой ребенок попал в плохую компанию». Под «плохими компаниями» в этом контексте нередко подразумевают молодежные субкультуры или, как называли их в лихие 90-е – «неформальные молодежные движения». Корреспондент «ЧС» изучил разновидности современных неформальных течений и попытался понять, какие из них реально опасны, а какие не так страшны, как кажется обывателям.

Субкультуры – это часть обшей культуры, порождение общества. Они были, есть и будут всегда. В лихие 90-е в России были панки и рокеры. В конце 80-х – «дети цветов» хиппи. Даже в советские 70-е, когда еще крепок был «железный занавес», возмущение «правильных» членов общества вызывали стиляги, подметающие тротуары широкими штанинами импортных джинсов. «Сегодня он танцует джаз, а завтра родину продаст», — клеймили позором тогдашних неформалов советские газеты.

Для подростков во все времена субкультуры – инструмент в поисках себя и смысла жизни.

Кандидат педагогических наук, профессор, завкафедрой социологии Новосибирского государственного педагогического университета Марина Кошенова, выступая на городском родительском собрании, «раскладывает» молодежные субкультуры по шкале опасности и говорит, что далеко не все неформальные течения деструктивны. Есть неформальные объединения любителей спорта, поклонников анимэ, реконструкторы, увлекающиеся историей (кстати, среди реконструкторов много вполне взрослых людей). Эти субкультуры не несут угрозы ни обществу, ни своим членам.

«Зачастую мы ищем опасность там, где ее нет и пропускаем опасные моменты», — говорит Марина Кошенова.

Но в том-то и проблема, что, собственно, весь подростковый возраст – опасный момент. За период с 10 до 17 лет подросток переживает множество кризисов, самый главный из которых — кризис становления личности. Перед взрослеющим человеком впервые встают жизненно важные вопросы: кто я, какой я, кем я хочу быть. В идеале, ответы на эти вопросы он находит с помощью родителей. Но, если взрослые помочь не могут, начинает искать их в «альтернативных источниках».

Социологи отмечают, что влияние деструктивных субкультур в последние десятилетия усугубляется. Одна из главных причин – отсутствие у подростков адекватной деятельности. «Учеба перестала быть таковой с тех пор, как ввели ЕГЭ, — говорит Марина Кошенова. – Я вижу, что даже отличники ЕГЭ чувствуют себя неуверенно в самостоятельной жизни. Они не умеют системно мыслить. И это – беда! Отсутствие системного мышления не позволяет трезво оценивать окружающих, себя и свои поступки».

Пандемия коронавируса, накрывшая мир в 2019-2022 гг, унесла миллионы жизней и, по словам эксперта, породила множество течений, романтизирующих болезни, смерть, депрессию и одиночество. В нормальном мире подросткам не свойственно думать о смерти. Им в этом возрасте жизнь кажется бесконечной. Однако смерть близких переворачивает подростковое сознание и приводит к жизненным установкам типа: «Живи быстро – умри молодым».

Но, самое страшное, что в последние годы отмечают педагоги и социологи – растет уровень агрессии среди подростков. Причем, жизненные принципы, которые раньше исповедовали адепты деструктивных течений, раковыми метастазами прорастают в нормальном обществе.

«Раньше мы считали, что во всем этом виноваты западные фильмы и интернет. Но, на самом деле, интернет здесь ни причем, — говорит Марина Кошенова. — Мы живем в мире, где насилие не табуировано. И при этом мы видим, что человек, склонный к насилию, не физическому, но психологическому – наглый, способный унизить другого — успешнее делает карьеру. Унизить ближнего – это квинтэссенция современной жизни. Отсюда почти повсеместно распространенный школьный буллинг».

Травлю в детских коллективах сложно назвать субкультурой. Тем не менее, на этом явлении, как на одном из самых опасных для современного общества, Марина Кошенова остановилась отдельно.

Дело в том, что буллинг приводит к шутингу. Этим иностранным словом, для русского уха ассоциирующимся с чем-то веселым и смешным, называют массовые расстрелы в общественных местах. Все стрелки, как показывает психиатрическая экспертиза, подвергались унижениям и издевательствам со стороны сверстников. На преступление чаще всего их вел один и тот же посыл: «Чтобы не дать миру расправиться со мной, я сделаю это первым».

Часто учитель знает о том, что в детском коллективе кто-то подвергается травле. Но ничего не делает, либо потому что не знает, как это остановить, либо даже использует сложившуюся ситуацию для управления классом.

«Это серьезная проблема, которую нельзя замалчивать. Потому что буллеры копают яму абсолютно всем», — предостерегает профессор.

Уберечь своего ребенка от дурного влияния и попадания в плохую компанию, на самом деле, просто. Надо общаться с ним. Но трагедия в том, что в конкуренции за внимание ребенка родители проигрывают гаджетам. И виноваты в этом не гаджеты, а родители. Марина Кошенова приводит как пример всем знакомую картину. Мама, сидя на краю песочницы, тыкает в телефон, а ребенок с аппетитом поедает только что состряпанные из песка куличики.

В фильме Андрея Звягинцева «Елена», вышедшем на экраны в 2011 году, за героев разговаривают телевизоры. У каждого члена семьи свой «зомбоящик», которым он поглощен полностью. С тех пор ситуация только усугубилась – каждый живет в своем телевизоре, мало пересекаясь с окружающими людьми. Зачастую всё семейное общение сводится к трем дежурным вопросам за ужином: как дела в школе, как прошел день, что ты ел. А нужно задавать другие вопросы: что тебя напрягает, что тревожит.

«Надо быть не просто рядом, а вместе, — обозначает профессор Кошенова принципиальную разницу между этими двумя понятиями. – Если ребенок зовет вас поучаствовать с ним в какой-то игре – сходите хотя бы раз в жизни. Надо жить жизнью ребенка, и тогда ему не понадобится уходить от вас к сомнительным друзьям, исповедующим сомнительные ценности».

Молодежные субкультуры современной России

Воркаутеры, хипстеры — представители этих течений не представляют опасности ни для себя, ни для окружающих. Воркаутеры – поклонники одноименного вида спорта и приверженцы здорового образа жизни. Во всяком случае, так они сами себя позиционируют. Слово «хипстер» в приблизительном переводе с английского означает «быть модным». Хипстеры считают себя последователями самых прогрессивных трендов в одежде, культуре и образе жизни.

На желтом фоне по шкале опасности – готы и геймеры. Готы исповедуют депрессивное отношение к жизни. Готический стиль — черная одежда, черные волосы, черные губы. Готы увлекаются мистикой. Опасность в том, что превалирующая тема депрессии и смерти может привести к суициду.

Геймеры – постоянно играют в компьютерные игры, задвигая реальную жизнь на второй план. Опасность этой субкультуры в том, что она может перерасти в игровую зависимость.

Доктор медицинских наук, профессор, директор центра образования и здоровья «Магистр» Нина Склянова приводит данные исследований, проведенных среди подростков, увлекающихся компьютерными играми в стиле «хоррор». Как выяснилось, уровень спокойствия у этих ребят снизился на 22 процента, зато возбудимость выросла на 5,5 процента. К психологическому портрету геймера добавились тревожность, раздражительность. А прежние интересы и увлечения ушли, сменившись равнодушием.

Самые опасные молодежные субкультуры – футбольные фанаты и фрики. На одну доску с футбольными фанатами социологи ставят офников, спортиков, скинхедов. Представители этих течений отличаются агрессивностью, возводят в культ пренебрежение к законам.

Фрики, в отличие от футбольных фанатов, проявляют агрессию не к обществу, а к себе. Свою необычность и экстравагантность они выражают через членовредительство — пирсинг, татуировки, раздвоение языка, вживление в тело различных предметов типа рогов, введение синтола в мышцы. Эксперименты с собственным телом часто заканчиваются воспаленными ранами и ужасными шрамами, а иногда – заражением крови и смертью.