– Вера, первый вопрос – почему именно премия Крапивина?
– Премия Крапивина – один из трех конкурсов, в которых я стараюсь участвовать каждый год. Узнала я о ней лет пять назад от коллег-писателей. Конкурсов для детских писателей на самом деле не так много.
Это мое пятое или четвертое участие в премии. До этого не попадала даже в лонг-лист. В этом году тоже не надеялась попасть в лонг. Но чем дальше проходила «Лысая», тем больше я в нее верила.
– А чем эта премия отличается от других?
– Во-первых, тем, что раньше премию вручал сам Владислав Петрович Крапивин. Во-вторых, часть членов литературного совета меняется каждый год. В-третьих, здесь в финале могут быть и новички, и маститые писатели. Это очень интересно, жюри не боится новых имен.
– Какие ощущения были после награды? Что-то поменялось?
– Пока что ничего не поменялось. Разве что получила столько поздравлений, сколько привыкла получать на день рождения. Пока что очень сложно в это поверить, ведь, к сожалению, я не смогла приехать на церемонию награждения и поздравления от учредителей премии получила только дистанционно.
– И настроение такое же, как будто день рождения?
– Настроение – да. Будто получила на день рождения тот подарок, о котором мечтала. И для начала нужно научиться жить с воплощенной мечтой. Я росла в нечитающей семье. Мои родные, конечно, поздравили, но они далеки от литературы и не понимают, насколько это глобальное для меня событие. Родственники даже не читают моих книг.
– Выбор жюри пал на рукопись «Лысая». Если попытаться обойтись без спойлеров, а просто охарактеризовать проблемы, которые затронуты в произведении, то о чем оно? И какова дальнейшая судьба рукописи?
– «Лысая» – это одна из моих любимых книг. Если бы меня спросили, какие книги мне нравятся, я бы назвала парочку книг других авторов и свою «Лысую». Люблю ее перечитывать, иногда мысленно обращаюсь к самой героине: а как бы поступила Лысая? (Хоть у героини и есть имя, я привыкла называть ее просто Лысой.) Это книга, которую я писала с крыльями за спиной, с ощущением борьбы и предвкушением победы. Хочу сразу сказать, что девочка стала лысой по собственной воле, не из-за болезни. И ее лысина была трофеем для нее и изъяном для окружающих. Это книга и о верности своим принципам, и о разных подходах в педагогической деятельности, и о людях-конформистах, и о том, как родители не видят в своем ребенке личность. И еще немного о космосе.
– Как долго продолжалась работа над «Лысой»?
– Книгу писала в два этапа – сначала написала одну четверть, а через полгода остальное. Сложно уследить логический путь рождения идеи в моей голове. Идеи для книг – они как вспышки, как Большой взрыв. Раз – и все! Раз – и создана целая Вселенная. Физически писать книгу я могу только по вечерам. И каждый вечер с Лысой – это вдохновение, игра, интрига, удовольствие. Самые живые книги получаются из вдохновения, а не из выстраданного сюжета. Лысая – живая.
– Значит, можно ожидать, что рукопись скоро станет книгой?
– Конечно, я надеюсь и верю, что будет книга. Мне бы хотелось, чтобы «Лысая» нашла «свою компанию», чтобы она была органична с другими книгами в издательстве. Для меня важно, как позиционирует себя издательство, ведь от этого зависит, какой смысл могут увидеть в «Лысой» читатели. Пока что я веду переговоры с двумя издательствами, которые подходят под формат «Лысой». Очень хочется, чтобы книга вышла в достойном качестве, с нетривиальной обложкой (у меня уже есть две идеи для нее), на хорошей бумаге и с удобным шрифтом.
– Сколько у вас уже вышедших книг?
– Пока что три – одна подростковая и две для детей. Все они увидели свет в 2022 году. «Место у окна» – издательство «Пять четвертей», в «Фениксе» – «Фабрика снов» и «Черно-белый человек».
– Меня впечатлила книга «Место у окна». Там про девочку, которая числится на домашнем обучении, а на самом деле каждый день ездит с мамой в трамвае, так как мама там работает. Почему такой сюжет?
– Сложно сказать. Скорее всего, я вспомнила, как в десятом классе меня поразил тот факт, что в журнале есть две незнакомые фамилии. Оказалось, это девочки – надомницы. Интересно было, что они формально учатся с нами в одном классе, но фактически их никто из учеников никогда не видел. Мне было интересно, как живут эти девочки, как с ними занимаются наши учителя. Для меня это была обратная сторона школьной жизни – учиться дома. Со школьными друзьями я не общаюсь, наши дорожки разошлись, но если бы я встретилась с теми девочками-надомницами, то не решилась бы им признаться в том, что они вдохновили меня на книгу.
– На какие темы вам легче всего и интереснее писать?
– Наверное, на те, которые бурлят внутри. Каждый раз это разные темы – самоопределение, верность своим взглядам, противопоставление себя обществу, поиск значения слова «свобода».
Мне нравится писать о подростковых проблемах. Возможно, потому что мои подростковые проблемы никого не волновали. И вообще это самый интересный возраст – ты выбираешь, кем быть. Это не про профессию, а про моральное самоопределение.
– А как вообще началось у вас это писательство?
– Скорее всего, это началось в подростково-дневниковый период. Это было простое перечисление событий дня, иногда в форме диалогов. Ничего особенного, ничего литературного. Дневники были безжалостно уничтожены, чтобы, не дай бог (!), их кто-то не прочитал. Свой первый роман я написала во взрослом возрасте – в 19 лет. Потом попробовала писать для детей. Но гармонию нашла посередине – больше всего мне нравится писать для подростков.
– Я прочитала, что вы еще и психолог по образованию. Это как-то способствует развитию творчества?
– Может, и способствует, но где-то в подкорке. Когда работаю над рукописью, точно не сижу в окружении книг по возрастной психологии. Сама я никогда не работала психологом и пока что не собираюсь им работать. Детскому писателю, думаю, подойдет любая работа, главное, чтобы она была любимая. Я бы вот с удовольствием почитала книги детских писателей, которые работают вахтерами, шахтерами, строителями или врачами.
– Есть ли у вас какие-то ориентиры в современном творчестве? На кого хочется походить?
– Из российских писателей мне больше всего нравится Елена Бодрова. Это писатель с собственными стилем, ритмом. В ее произведениях утонченный язык, интересный сюжет, много находок. Быть на кого-то похожей мне не хотелось бы, нужно вырабатывать свой стиль.
Что касается ориентиров в современной литературе, то вообще я живу в вакууме. Редко что-то извне может сильно повлиять на меня. Поэтому реальность современных писателей – это где-то за пределами моего панциря.
– А как вы думаете, чего не хватает современным детским писателям?
– Мы бы хотелось, чтобы современные детские книги имели более богатый язык. Сама я им не могу похвастаться, но иногда возникает ощущение, что подростковая литература хочет догнать разговорную речь детей-подростков. А должно быть наоборот – книги должны формировать речевую культуру.
– С кем вообще легче общаться – с писателями или…? И нет ли ревности в общении, что, мол, у них лучше текст, а у тебя пока недотягивает или, наоборот, текст хуже, а они уже по 38‑й книжке выпускают?
– Когда я читаю хороший текст или нахожу интересную задумку в книге, восхищаюсь. Тут ревности нет. Количество книг никак не влияет на их качество в положительном смысле. Много книг у одного автора не значит, что все они удачные. С коллегами-писателями я общаюсь, но друзьями их назвать не могу. «Друг» звучит слишком сакрально для меня. Он должен быть один, незаменимый. Вообще, как я уже сказала, я не очень активна в писательской среде, как и в обществе в целом. Больше люблю одиночество и тишину. Если говорить, то с собой через рукопись.
– Вы сказали, что росли в нечитающей семье. А что касается вашей дочери? Любит ли она книги?
– Моя шестилетняя дочь не очень-то любит книги. С ней у меня случилась интересная история. Я написала рукопись для детей 3-5 лет. Решила прочитать дочке, так сказать, опробовать на целевой аудитории. В общем, на второй странице она забрала у меня рукопись, отнесла ее в другую комнату и попросила, это больше ей не читать. Своего «Черно-белого человека» я ей читала, понравилось, из любимого – «Кто ты, няня Ву?» Ксении Горбуновой. А вот Драгунский и Успенский не очень понятны современным детям.
– Получается ли находить время на семью при таком насыщенном писательском графике?
– Найти время для семьи несложно, я работаю из дома учителем математики и методистом в онлайн-школе. А в воспитании, как показал мой опыт, главное – взрослеть вместе с ребенком. Модель поведения мамы годовалого малыша и модель поведения мамы подростка – это два разных воспитания. Часто родители застревают в какой-то одной модели (скорее всего, в которой им комфортнее всего), а ребенок продолжает расти. Отсюда и проблемы во взаимопонимании.
– Вера, а было ли взаимопонимание с издателями? Как происходит этот процесс? Надо ли отправить рукопись и просто ждать?
– Именно так все и происходит. Отправляешь рукопись на электронный адрес издательства. Ждешь месяц, два, четыре. И приходит ответ. Или не приходит.
– А когда не приходил ответ, что помогало не сдаваться и писать дальше?
– Тут помогали смирение и писательский зуд.
Ксения ЖУКОВА
Досье «УГ»
Вера Ильина родилась в городе Бердске. В 2014 году окончила НГПУ по специальности «педагогика и методика начального образования» и НГТУ по специальности «психологическое консультирование». Лауреат литературно-педагогической премии «Добрая лира» (2016, 2017 гг.), полуфиналист конкурса «Новая детская книга» (2020, 2022 гг.), участник Форума молодых писателей (2020 г.) и семинара молодых писателей, пишущих для детей (2018, 2020гг.). Автор книг «Место у окна» (издательство «Пять четвертей», 2022 г.), «Фабрика снов», «Черно-белый человек» (издательство «Феникс», 2022 г.). Публиковалась в журналах «Жирафовый свет» и «Радуга». Премия имени В.П.Крапивина существует с 2006 года, вручается в Екатеринбурге. В свое время лауреатами премии становились Альберт Лиханов, Юлия Кузнецова, Владислав Бахревский, Эдуард Веркин, Станислав Востоков, Юлия Симбирская и др.