2 декабря на радио «Городская волна» (101.4 FM) прозвучал очередной выпуск «Вечернего разговора об истории Новосибирска». В студии побывал руководитель Музея Железнодорожного района Алексей Авдеев. «Новосибирские новости» публикуют полную расшифровку программы.

Взгляд назад. Исторический календарь

28 ноября 1988 года на альтернативной основе состоялись выборы главы Новосибирска. Председателем горисполкома стал Иван Индинок.

29 ноября 1978 года Совет Министров СССР утвердил технический проект первой очереди новосибирского метро.

30 ноября 1925 года Сибревком ввёл на территории Сибирского края запрет на продажу водки и других крепких спиртных напитков в магазинах и других торговых точках, включая дежурные, в воскресные и праздничные дни. Запрет не распространялся на «распивочную» торговлю в буфетах, столовых и ресторанах, а также на вина. В том же постановлении Сибревком указал милиции на необходимость вести «решительную борьбу с тайным винокурением, торговлей и хранением самогона и беспатентной торговлей водочными изделиями».

1 декабря 1963 года в новосибирском Академгородке прошла первая встреча в клубе-кафе «Под интегралом». На билетике было написано: «Первая встреча Под интегралом состоится 1-го декабря в 20 часов. Плата за риск 50 копеек».

1 декабря 1971 года в центре Новосибирска на жилом доме НИИ-39 появилось световое табло — «Бегущая строка» — для передачи новостей, рекламы и другой информации. Это был электронный информатор — 28 метров в длину и 2 метра в высоту. Трёхцветные надписи можно было прочесть на расстоянии до километра.

Вскоре этот дом на Красном проспекте, 30 в народе стали называть «Домом под строкой», а гастроном №2, который находился на первом этаже этого здания — «Магазином под строкой». В 1990-е годы название магазина стало официальным, и просуществовало оно до 2008 года. Сама бегущая строка исчезла со здания в 2004 году, но дом всё так продолжают называть «Домом под строкой».

2 декабря 1918 года Городская дума обсуждала вопрос о начавшейся в городе эпидемии тифа. К этому времени в Ново-Николаевске заболели уже около тысячи человек. Тиф свирепствовал тогда по всей России. Разрастанию эпидемии помогала Гражданская война, болезнь распространяли, в первую очередь, беженцы. К концу 1919 года выяснилось, что больных в городе более 14 тысяч человек. Впрочем, созданной чрезвычайной комиссии Чека-Тиф удалось чрезвычайными же мерами победить эпидемию. 17 апреля 1920 года Чека-Тиф распустили за ненадобностью.

3 декабря 1895 года сход жителей ходатайствовал о преобразовании посёлка в «посад и город». В приговоре селян посёлок впервые назван Ново-Николаевским.

3 декабря 1925 года начал работу первый краевой съезд Советов Сибири.

4 декабря 1933 года новосибирский радиоцентр открыл магистральную межкраевую радиотелефонную связь с Иркутском. Переговоры велись ежедневно с 5:00 до 6:00 по московскому времени.

Однажды в Новосибирске. Вечные студенты

29 ноября 1935 года в Новосибирске открылся вечерний городской педагогический институт. Он включал в себя четыре факультета: исторический, математический, естественный и литературный. Всего на все факультеты набрали 109 студентов. Первым директором института был Иван Анисимович Нерода. Занятия проводили в вечернее время в классных комнатах школы №22 по улице Советской, 37.

Штатных преподавателей было мало, читать лекции, проводить практические и семинарские занятия приглашали преподавателей из других новосибирских вузов.

В 1939 году было открыто заочное отделение института. На первый курс зачислили 478 студентов.

Первый выпуск был необычным. Газета «Советская Сибирь» писала о нём: «В этом выпуске студенты нередко на 20 лет старше своего преподавателя. Есть студентки — бабушки. На третьем и пятом курсах учатся дочь и мать. В пожилой учительнице с гладким прямым рядом волос, толстыми стёклами очков и белым стоячим пуританским воротничком трудно признать студентку А. И. Буэль. Ей 51 год, у неё 30 лет учительской работы. Когда она поступила в институт, ей было 46 лет. Эти пять лет она делила между школой, обедом, внуком и институтом».

В годы Великой Отечественной войны на фронт ушли более 90 студентов и сотрудников института. Сам институт эвакуировали на север Томской области, — в Колпашево. А здание института в Новосибирске переоборудовали под госпиталь. В 1943 году институт вернулся домой.

В 1945 году в пединституте открыли первую одногодичную аспирантуру при кафедре марксизма-ленинизма.

В 1968 году началось строительства нового здания института на Ключ-Камышенском плато, и в 1975-м институт переехал в новый учебный комплекс.

В 1981 году Новосибирскому Государственному педагогическому институту вручили переходящее Красное знамя Министерства просвещения СССР. В 1985-м — наградили Орденом Трудового Красного Знамени. В 1993 году Новосибирский государственный пединститут получил статус университета.

Было — не было. Обитатели привокзального околотка

Гость в студии «Городской волны» — руководитель Музея Железнодорожного района Алексей Авдеев.

Евгений Ларин: Алексей Сергеевич, как называть музей Железнодорожного района? Ещё по старинке или уже по-новому? Ведь все отделения или филиалы Музея Новосибирска, которые ещё не получили свои собственные индивидуальные имена, скоро их получат! И у вашего музея тоже будет своё собственное наименование, так ведь?

Алексей Авдеев: Совершенно верно! С января следующего года мы уже будем называться не Музей Железнодорожного района, а музей «Привокзальный околоток».

Евгений Ларин: Одна из ваших популярных экскурсий называется «По привокзальному околотку».

Алексей Авдеев: Да, это так. Мы сделали привязку к нашему географическому положению. Мы находимся рядом с вокзалом. А околоток — это квартал. И мы как раз в этом привокзальном околотке и находимся.

Евгений Ларин: Ну что ж, сегодня мы поговорим об обитателях этого самого привокзального околотка, а точнее, о новой выставке, посвящённой этим людям. Расскажите, какую выставку вы готовите? Раскройте замысел!

Алексей Авдеев: Выставка эта очень интересная. Мы к ней очень долго шли, долго её готовили, долго представляли себе, что у нас будет там демонстрироваться, собирали интересные предметы.

Мы отошли от принципа демонстрации предметов, как говорят музейщики, «от неолита до Леонида», и решили рассказывать историю района постепенно. И первым этапом у нас будет дореволюционная история Вокзального района. Через несколько лет мы снимем эту экспозицию и будем рассказывать об истории района с 1920-х до 1940-х годов. И так далее.

Евгений Ларин: То есть это будет фактически постоянная экспозиция?

Алексей Авдеев: Совершенно верно! Я хочу предупредить тех, кто посещал наш музей ранее, о том, что прежнюю экспозицию вы уже не увидите. Сейчас я всех приглашаю уже на обновлённую экспозицию.

Евгений Ларин: Вы сказали, что выставка называется «Вокзальный район». Но когда мы говорим о территориальном устройстве города на раннем этапе, мы привыкли говорить всё же о частях города. И эти части ещё не были административными районами в привычном нам понимании. Деление на административные районы появилось уже позже. А у вас Вокзальный район.

Алексей Авдеев: Вокзальный район — это одна из частей города. Изначально их было три: Вокзальная часть, Центральная и Закаменская. Административно это разделение пошло от полицейского управления, которое осуществляло надзор за порядком и благочинием в этих трёх частях города — Вокзальной, Центральной и Закаменской.

Евгений Ларин: Говоря об общественном устройстве дореволюционной России, мы подразумеваем, что общество было сословным. А сословия были закреплены законом, сословные права и обязанности передавались по наследству. Когда сословия появились в 16 веке, их было очень много и там было вообще ничего не понятно. Ну, им в те времена, наверное, было понятно. Но чётких границ между сословиями не было. Были бояре, дворяне, служилые люди — стрельцы, пушкари, казаки, были купцы, торговцы и ремесленники, крестьяне. Кажется, никого не забыли.

Алексей Авдеев: Духовенство.

Евгений Ларин: Да, конечно, духовенство. Со временем структура эта менялась. А какие сословия были в России на рубеже 19-20 веков, и было ли это чёткое деление, чёткая сословная иерархия?

Алексей Авдеев: В нашем городе социальные сословия были представлены несколькими большими группами. У нас не было дворян, но у нас были купцы, которые стали основной экономической силой в нашем городе. Были представители интеллигенции — инженеры, преподаватели, врачи. Много у нас было крестьян, которые приезжали из ближайших деревень и оседали в Ново-Николаевске. Кто-то поступал служить на железную дорогу, работали мостостроителями или в депо. А кто-то, переехав в город, продолжал жить своим привычным крестьянским укладом. И очень большим социальным сословием были мещане.

Евгений Ларин: В России дворяне всегда стояли на вершине социальной лестницы. Они были помещиками, то есть владели землёй и до определённого момента — крестьянами. Они занимали государственные посты, руководили важнейшими учреждениями и вообще были лидерами общественного мнения.

В Сибири никогда не было крепостного права. Это раз. Во-вторых, как вы уже отметили, не было дворян. Но их место в обществе должен был кто-то занимать. У меня есть предположение, что эту ведущую роль у нас играли железнодорожные инженеры. Они, выходит, у нас были на месте дворян?

Алексей Авдеев: Инженеры-путейцы, которые приехали на строительство Транссибирской магистрали, активно участвовали в общественной жизни и развитии молодого посёлка. Действительно, помимо того, что они занимались строительством железной дороги и моста, они хотели, чтобы рабочие, которые были у них в подчинении, ни в чём не нуждались. Ни в бытовом, ни в социальном плане. Кроме своих прямых обязанностей, они уделяли большое внимание образованию. Инженеры создали первую школу для детей рабочих-железнодорожников.

Евгений Ларин: Кстати, про обучение неграмотных взрослых тоже не забывали.

Алексей Авдеев: Да, были организованы курсы. Также была построена амбулатория для лечения рабочих на железной дороге. Строительство храмов тоже было в ведении инженеров.

Евгений Ларин: В общем, заботились.

Алексей Авдеев: Да, заботились. В них даже чувствовалась какая-то семейственность. Эти образованные люди, имея в подчинении рабочих, заботились о них, как старшие заботятся о младших.

Евгений Ларин: То есть у нас в городе сложилась несколько иная социальная структура. Да и положение города было необычным — на перекрёстке всех дорог. Но что произошло? Инженеры построили мост и уехали. Кто остался на их месте? Кто взял на себя ведущую роль, стал локомотивом движения города после того, как необходимость присутствия здесь инженеров-путейцев отпала?

Алексей Авдеев: На их место пришли купцы. Купечество в нашем городе, как я уже говорил, являло собой главную экономическую силу. Ново-Николаевск становится таким же торговым городом, как и соседние города — Колывань, Томск, где купечество играло значительную роль в жизни города. Действительно, находясь на пересечении двух транспортных артерий, — реки Оби и Транссибирской магистрали...

Евгений Ларин: ...плюс тракт...

Алексей Авдеев: ...Ново-Николаевск становится экономически выгодным. Многие купцы из Томска и Колывани предпочитают переезжать в Ново-Николаевск и вести дела здесь. Сюда очень легко доставлять товар и точно так же легко его отсюда вывозить. Купечество в нашем городе становится главной силой.

Евгений Ларин: То есть наши дворяне — это купцы.

Алексей Авдеев: Давайте так скажем.

Евгений Ларин: Купечество — это совершенно особое сословие, у него своё чёткое место в общественной иерархии. Внутри купечества тоже есть иерархия — гильдийность, где всё было очень строго. Я так рассуждаю. Вот родился ребёнок в купеческой семье, и раз сословие передаётся по наследству, то он сразу уже купец. Чем бы ты ни занимался в жизни, ты всё равно будешь оставаться купцом. И точно так же, если крестьянин откроет магазин и начнёт торговать, то он будет торговцем, но купцом он при этом не станет. Это так?

Алексей Авдеев: Здесь поспорю, потом что, изучая этот вопрос, мы видим, что люди могли переходить из одного сословия в другое. Сибирские крестьяне были достаточно предприимчивыми людьми. Они переезжали в молодой посёлок, потом в город, открывали какое-то дело и — кто поудачливее — довольно быстро богатели и из крестьян переходили в купечество.

Хотя эти люди могли быть уже купцами второй гильдии со множеством работников в подчинении, они себя записывали крестьянами. И сейчас мы можем видеть в городе какой-нибудь сохранившийся двухэтажный кирпичный дом, а написано, что он принадлежал некоему крестьянину. Мы удивляемся тому, какими зажиточными были крестьяне, а это уже были успешные купцы, которые подчёркивали всегда своё крестьянское происхождение.

Евгений Ларин: Сословная гордость?

Алексей Авдеев: Именно так! Кстати, в одежде эти купцы также подчёркивали своё крестьянское прошлое. По фотографиям видно купцов, которые любили всё европейское, они одевались по западной моде — во фраки, носили галстуки-бабочки, аккуратно стригли усы и бороды, делали причёски. А купцы, которые вышли из крестьян, ходили в сапогах, картузах, рубахах навыпуск, в длинных кафтанах. А самым любопытным было парадоксальное сочетание крестьянской одежды и европейской моды. Например, когда фрак могли надеть вместе с сапогами. Этим подчёркивалось крестьянское происхождение. Поговорка о том, что встречают по одёжке, очень актуальной была тогда, на рубеже 19-20 веков. По одежде можно было чётко определить, кто перед тобой стоит, в каком статусе находится этот человек.

Мещане всегда мечтали стать купцами. Как только у мещанина дела начинали идти хорошо, купечество его принимало к себе, мещане сразу переписывались в купцы. И наоборот. Обедневшие купцы перетекали в сословие мещан.

Евгений Ларин: Была ли плата за вход в купечество? Насколько я понимаю, что даже за то, чтобы сменить гильдию, нужно было кому-то какую-то денежку отвалить.

Алексей Авдеев: Взносы существовали, какие именно, сейчас сказать не готов. А гильдия определялась по уровню дохода.

Евгений Ларин: Теперь то, что касается крестьян. Я полагаю, что крестьяне у нас в городе были всё-таки бывшими. Мы уже сказали, что когда мы видим сохранившиеся в городе крестьянские дома, то понимаем, что это вполне себе городские усадьбы. Или чисто крестьянских изб у нас просто не сохранилось? Ведь крестьянину для того, чтобы вести хозяйство, гораздо больше места нужно было. Каков был быт крестьянина в городе? Оставался ли он крестьянином в полном смысле этого слова? В городе же, наверное, где-то нужно было работать? Чисто натуральным хозяйством в городе, наверное, трудно было прожить.

Алексей Авдеев: Уклад жизни крестьян в городе, конечно, менялся. Город диктовал свои условия. Крестьяне, которые переезжали в город и селились на первых улицах Вокзального района, — Обдорской, Красноярской, Туруханской, Омской, — рубили избы, разбивали на участках, которые им полагались, небольшие огородики и заводили скотину — кур, свиней, коров.

Как отмечалось в газетах, козы, предоставленные самим себе, ходили по городским улицами и нещадно объедали молодые деревца, которые те же инженеры для благоустройства города высаживали на улицах. На Николаевском проспекте, например, высаживали молодые берёзки для того, чтобы город был более зелёным, а крестьянские козы их съедали.

Свиньи лежали по всем лужам и канавам. В газете «Обская жизнь» писали, что свиньи с улицы Кабинетской — это нынешняя Советская, лишённые всякого надзора, сбиваются в стада и идут на Базарную площадь, где грязными рылами тычут в товар и портят его.

Евгений Ларин: А там своих свиней хватает!

Алексей Авдеев: Можно представить себе масштаб этого явления. Хрюшки, взяв с собой своих поросят, организованной толпой идут...

Евгений Ларин: Теперь, ребята, пойдёмте на базар!

Алексей Авдеев: Да, идём на базар посмотреть, чего там нового!

Евгений Ларин: А козы ещё очень любили объявления — любили объедать столбы с объявлениями.

Алексей Авдеев: Конечно, народ тогда в массе своей был малограмотным, поэтому для коз объявления были более приемлемым лакомством, чем для тех, кому их надо было прочитать.

Евгений Ларин: Ну, и, как мы уже поняли, крестьянин, устроившись на работу, например, на железную дорогу или на какой-то завод, когда начали появляться более-менее крупные предприятия, не становился при этом мещанином. Был же какой-то документ, где у него всю жизнь было написано: «крестьянин».

Алексей Авдеев: Совершенно верно. Были метрики, выписи, где указывалось социальное сословие.

Евгений Ларин: Вспомнился эпизод из сериала «Есенин», когда Есенина приводят на допрос в ГПУ, и на вопрос о его происхождении он отвечает «из крестьян». Но он давно уже городской житель.

Алексей Авдеев: Это ещё и потому, что при советской власти начали истреблять купечество и дворянство. Истребляли как класс, как сказал Ленин. Поэтому, если ты был не из крестьян или не из рабочих, то, считай, тебе конец.

Евгений Ларин: Вернёмся к выставке. Мы более-менее разобрались с сословным делением, хотя, конечно, осталось ещё много вопросов. Что касается тех типов, которые вы представляете на выставке, то это те люди, которых можно было встретить в Вокзальной части города? То есть это ваши люди — с привокзального околотка?

Алексей Авдеев: Совершенно верно. Когда мы думали, чем мы наполним выставку, какими образами, то за основу мы взяли русские типы, которые можно было встретить. И эти русские типы мы как раз и покажем.

Евгений Ларин: Это реконструкция?

Алексей Авдеев: Да, это реконструкция, но реконструкция правильная. То есть никакой синтетики —- сплошь сукно, лён и шерсть. Всё как положено.

Экспозицию открывает инженер-путеец в сюртуке, в фуражке — такой, каким можно было его увидеть, когда он спешил на службу. Далее у нас представлена купеческая лавка разных товаров, где посетителей встречает приказчик, который в этой лавке работает.

Между собой мы называем нашу выставку «Привокзальный околоток», и какой же околоток без околоточного?! Ещё одной изюминкой нашей экспозиции является то, что мы представляем мундир полицейского околоточного надзирателя Томской губернии. Он такой, каким можно было его видеть в дореволюционные времена. Околоточный у нас в кафтане с кобурой и саблей, со всеми наградами. Причём награды там повешены не просто так. Об этом мы будем рассказывать.

Центральное место среди этих наград занимает медаль «За труды по первой всеобщей переписи населения». Это перепись, которая прошла в конце 19 века.

Евгений Ларин: Когда ввели ИНН— индивидуальный налоговой номер, были люди, которые говорили то же самое!

Алексей Авдеев: Да, всё повторяется. Крестьяне для того, чтобы избежать этой переписи населения, бросали свои дома, уходили прятаться в леса. Были нападения на счётчиков, как тогда называли переписчиков, их били, убивали. Потому перепись шла при активной поддержке полиции и регулярных войск. Отмечались даже страшные случаи массовых самоубийств — до такой степени люди боялись этой переписи.

Евгений Ларин: Кто же так им мозги мог прочистить?!

Алексей Авдеев: Жестокое время, жестокие нравы! В деле переписи населения переписчикам серьёзно помогали полицейские, и за эти труды они получали такие медали. Одна из этих медалей у нас как раз и представлена.

Евгений Ларин: Кстати, у Николая Михайловича Тихомирова, инженера-путейца, строителя железнодорожного моста и храма Александра Невского, по-моему, тоже была такая медаль.

Алексей Авдеев: Образованная интеллигенция очень живо включилась в это мероприятие, ей это показалось очень интересным авантюрным приключением. Так переписчиком стал Антон Павлович Чехов. Он задумался над тем, что вся Российская империя переписана, а вот каторжан на Сахалине переписывать никто не собирался. Поэтому он отправляется в большое путешествие по Транссибу для того, чтобы принять участие в переписи каторжан на Сахалине. Так он попадает в наши края, в Томск.

Евгений Ларин: Ну, это точно была авантюра!

Алексей Авдеев: Совершенно верно! Но Антон Павлович вообще был очень ярким человеком.

Евгений Ларин: Кстати, околоточный надзиратель — это более высокий чин, чем городовой?

Алексей Авдеев: Да, конечно! Если сравнивать с армейскими званиями, то городовой — это рядовой полиции. А околоточный надзиратель — это уже старшина. По статусу его службы околоточный — это участковый. Как правило, это уже взрослый, видавший виды, мужчина с богатым жизненным опытом, который всех знает. И его все знают. Поэтому к околоточному все обращаются очень уважительно. И, в общем, чтобы все хулиганы разбежались, ему достаточно было погрозить кулаком и свистнуть в свисток. Ссориться с ним никто не собирался — не хотели.

Также у нас будет представлен обыватель — их в Ново-Николаевске было достаточно много. Это простой городской житель.

Евгений Ларин: Ну, это кто? Торговец, ремесленник, служащий какой-нибудь конторы?

Алексей Авдеев: Да! А, может, и мастер какого-нибудь цеха. Он представлен в цивильном платье — в пиджаке-тройке, в котелке. Европейское платье, в котором он ходит на работу каждый день.

Евгений Ларин: Но мы понимаем, что обыватель — это не совсем то, что мещанин? Это не сословное мещанство?

Алексей Авдеев: Да, он таким статусом не обладает. А мещанка у нас представлена очень утончённой барышней. Она хозяйка своего дома, она более близка к европейской культуре. У нас воссоздан интерьер её комнаты с граммофоном, с рукоделием, с очень красивыми предметами быта, с красивой посудой, в том числе, фарфоровой, — такие вещи, думаю, будут обращать на себя большое внимание.

Евгений Ларин: Сразу на ум пришли слова «мещанин во дворянстве». Наверное, те, кто побогаче, стремились к такому дворянскому, в их понимании, образу жизни.

Алексей Авдеев: Да, конечно.

Евгений Ларин: Всех перечислили?

Алексей Авдеев: Ещё крестьяне, их тоже было достаточно много. Крестьяне на выставке у нас представлены в народных костюмах — так, как они приехали сюда из близлежащих деревень. Жена крестьянина представлена как домохозяйка, а он уже с кайлом в руках, то есть в статусе рабочего-мостостроителя либо рабочего-железнодорожника.

Евгений Ларин: Вот представим себе, что идёт толпа горожан. Все ни разные, одеты они по-разному. Разглядывая народные костюмы, мы понимаем, что так, пожалуй, народ одевался только на праздники. Представленные типичные костюмы людей разных сословий тоже в большой степени идеализированы. Действительно, по костюму можно было определить происхождение человека, его статус и предположительный род занятий?

Алексей Авдеев: В этом отношении очень помогают старинные фотографии и картины Бориса Кустодиева, который уделял большое внимание русским типам, — у него целая серия таких картин. Там он старался показывать разные ярмарки, трактиры и всё такое прочее. Опираясь на эти картины, можно чётко понять, что за человек перед тобой: вот идёт инженер, вот бегут гимназисты, а вот торговец. Можно даже определить жулика, который пытается что-то вытащить из кармана у богатого купца.

Евгений Ларин: На нём шапка горит?

Алексей Авдеев: Почти, хотя там всё передаётся позами, манерой держаться.

Если их внимательно рассматривать — ту же нашу Базарную площадь с огромным количеством торговцев, можно понять, кто чем занимается, кто откуда приехал, кто крестьянин, а кто горожанин. Это всё можно было увидеть.

Евгений Ларин: Есть ли у вас такой предмет или, может быть, несколько предметов, которые у вас вызывают особые чувства — гордости, трепета? Которыми вы намерены удивить посетителей на выставке? Или это сюрприз?

Алексей Авдеев: Мы надеемся, что у нас будет достаточно много сюрпризов как для тех, кто нас уже хорошо знает, так и для тех, кто придёт к нам впервые. Но, вообще, мы подготовили несколько интересных предметов, которые, думаю, вызовут живой интерес у посетителей. В частности, у нас представлена взбивалка начала 20 века — предтеча современного миксера. Это стеклянная ёмкость со специальной крышкой, где ручка и несколько шестерёнок приводят в движение взбивающий механизм для взбивания, например, яиц. Очень интересная вещь, которая раньше не демонстрировалась.

Кроме того, мы представляем весы начала 20 века — очень изящные фруктовые весы с изображением павлина.

Евгений Ларин: То есть мясо на них уже нельзя было взвешивать?

Алексей Авдеев: Мясо взвешивали на безменах, которые у нас тоже будут представлены. Вообще, на этой выставке мы уделили большое внимание весовому хозяйству. У нас будут представлены абсолютно все типы весов, которые раньше существовали: безмены, кантарики, весы Беранже, классические весы-коромысла с висящими чашами. Причём посетители смогут эти весы покачать — они будут в открытом доступе. Можно будет подержать в руках настоящие счёты, многие, наверное, захотят пощёлкать костяшками.

Ну, и какое купечество без денег! Деньги начала 20 века у нас тоже будут представлены. В их числе знаменитые «катеньки» — сторублёвые банкноты с изображением Екатерины Второй. Посетители увидят, как выглядела эта «катенька», и какого она была размера.

Евгений Ларин: Кстати, купца называть торговцем, наверное, не правильно? Он торговлей-то не занимался и за прилавком сам не стоял.

Алексей Авдеев: Да, за прилавком мог стоять приказчик. Купец — это предприниматель, коммерсант, деловой человек, он ведёт бизнес и сам за прилавком не стоит.

Евгений Ларин: А промышленностью он мог заниматься, организовать какое-либо производство?

Алексей Авдеев: Этим как раз занимались мещане. Словом, нам есть, что показать и о чём рассказать, приходите в гости.

P. S. Открытие выставки состоялось 6 декабря. Музей Железнодорожного района находится по адресу Вокзальная магистраль, 3.