Тайга.инфо завершает серию публикаций, посвященную жизни глухих людей в Новосибирске, созданных в рамках медиаэкспедиции образовательного проекта Silamedia.

Об интервью с Лией мы договариваемся в Whatsapp, а когда впервые видимся лично, и она после приветствия говорит мне что-то, я ее не понимаю. Испытываю неловкость, но Лия уверенным жестом приглашает меня с улицы в кафе. Внутри проще: шум улицы уже не заглушает ее голос. За столиком ждет переводчик жестового языка Лера Душкина, но вскоре я убеждаюсь, что понимать Лию несложно: Лера лишь упрощает нашу коммуникацию, переводя на жестовый язык в основном мои вопросы и комментарии.

— Раньше я говорила лучше, — словно извиняясь, говорит она. — Мало практики. У меня друзей среди слышащих очень мало. А вот знакомых много, и я с удовольствием общаюсь с ними, но не настолько свободно, как хотелось бы. Языковой барьер присутствует и мешает.

Лия работает в стоматологической поликлинике еще со времен Советского Союза. Тогда, говорит она, у нее не было проблем с трудоустройством.

— Это сейчас найти работу — самая больная проблема в обществе неслышащих. В этой сфере дискриминация ярко выражена, к сожалению. На эту тему можно много говорить… Хорошо, что мне удалось получить стоматологическое образование. Но ради этого я специально поехала на Украину и поступила в Херсонское медицинское училище.

Наш переводчик Лера тут же хватается за щеку и уточняет: а можно ли потом спросить про зуб мудрости? Лия смеется: «Вот так всегда». Однако тут же дает совет, и добавляет:

— Но вообще я занимаюсь не этим. Я стоматолог-ортопед.

— Вам нравится работа?

— Очень! — оживленно отвечает она. — Там требуется ювелирная точность. Это интересно. Но это не единственная моя работа. Еще я психолог-дефектолог.

Лия рассказывает, как училась в НГПУ. Этот период жизни превратился для нее в проверку на прочность.

— Инклюзия, — с легкой усмешкой добавляет она. Ее отношение к инклюзии уже чувствуется в этих словах. — На первом курсе было очень тяжело, переводчика мне не дали. И в группе открыто смеялись надо мной: как это, глухая будет учиться! Крутили пальцем у виска. Даже профессор педагогики спрашивала, умею ли я читать, умею ли писать. Я тогда была в шоке.

Выдержать все это было непросто. Лия вспоминает, что доучиться до конца смогла благодаря Ольге Пискун, преподавателю спецпсихологии.

— Уже потом, на четвертом курсе, я завоевала уважение однокурсников, — говорит Лия. — Инклюзия хороша только в продвинутых странах типа Нидерландов. Там другой менталитет. В России такие люди все равно остаются в статусе «свой среди чужих, чужой среди своих». И к тому же получают психологические проблемы.

Окончив институт, Лия стала помогать другим: проводила экскурсии для неслышащих и психологические тренинги в Доме молодежи.

— Мы раскрывали творческий потенциал участников, — продолжает Лия. — Ведь такие ребята часто комплексуют, стесняются общаться со слышащими. Наши занятия проводились на жестовом языке, переводчик нам был не нужен, и атмосфера была легкой и непринужденной.

На вопрос, почему тренинг пришлось прекратить, пожимает плечами и с грустью отвечает, что «так получилось».

— Может быть, я возобновлю их, но в другом месте, — улыбается она. — Хоть в том же кафе.

Экскурсия для слабослышащих и глухих с переводом на жестовый язык

— Вы сказали, что у неслышащих свой менталитет. Расскажите об этом.

— Русский жестовый язык долго не признавался языком, — Лия вздыхает. — Переводчики были для нас были полумифическими существами, их почти не было. Я успела пожить в те времена, когда люди с нарушениями слуха жили закрытой группой, этакой резервацией. У нас были очень ограниченные возможности, существовал коротенький список специальностей, которые мы могли получать в средних учебных заведениях. Да и тех было мало, хватило бы пальцев на одной руке. А высшее образование было мечтой практически недосягаемой. Просто нечто недоступное. Многие задыхались в таких условиях. Мы всегда ощущали себя людьми второго сорта и часто сталкивались с предубеждением, что у неслышащих интеллект не может быть высокоразвитым. И отношение было соответствующее. Это очень угнетало. И неважно, что ты умеешь. Если ты не слышишь — ты нам не нужен.

Но есть и другая сторона проблемы — глухие часто избалованы: родители все делают за них, педагоги помогают, государство платит пособие. Дети получают 15 тысяч рублей, а после 18 лет пенсия рассчитывается в зависимости от стажа, но в среднем в Новосибирске — 9–10 тысяч.

— Когда ты покидаешь родные стены и оказываешься один перед обществом, то по привычке ожидаешь, что тебе должны помогать. Мы тоже виноваты, что выросла такая преграда между нашим миром и миром слышащих людей… — говорит Лия. — Мне хотелось, чтобы наши миры соприкоснулись. Поэтому я и решила написать книгу.

В своем романе-эссе Лия рассказала, кто такой неслышащий человек, как он живет в мире тишины, окруженный со всех сторон стеклянной стеной. Написала о его возможностях, о которых не подозревают не только слышащие, но и сами глухие. Книгу издали дважды: первый раз ИСТР НГТУ выделил средства на печать книги тиражом всего 150 экземпляров. Второе издание — на Украине тиражом 500 экземпляров.

Дискуссия «Жестовый язык в обучении и воспитании детей с нарушениями слуха» с участием Лии Банниковой

Лия рассказывает, что, когда писала книгу, наступало переломное время. Если раньше от глухих стремились держаться подальше, смотрели как на неполноценных и чуть ли не отсаживались в метро, то с годами общество стало меняться.

— Но очень медленно, — с сожалением качает головой Лия.

Она рассказывает, что хотя и смягчила в романе острые углы, слышащие читатели со многим не согласились и не поверили в проблемы, трудности и дискриминацию, с которыми сталкиваются глухие. Человеку, далекому от мира неслышащих, и правда непросто все это осознать. Упреки за стремление сгладить ситуацию она получила и от так называемых «чисто глухих».

— Но свое дело я сделала. Правда, сейчас книги теряют популярность, все уходят в интернет. Так что я веду блог для слышащих — чтобы они знакомились с нами, — добавляет Лия.

Сегодня и сами глухие начинают воспринимать себя иначе — больше считают себя не инвалидами, а, скорее, представителями культурного меньшинства со своеобразным языком и проблемами, свойственными национальным меньшинствам.

— Язык формирует наше мышление и менталитет, — соглашается переводчик Лера. — У жестового свои особенности. Он очень лаконичен и прямолинеен. Неслышащие не будут спрашивать, как дела, чтобы попросить денег в долг. Самое главное — сразу. Остальное потом.

Лия улыбается этим словам.

— Да-да, — кивает она. — У нас своя культура, свой менталитет. Особенно это заметно, когда глухой ребенок рождается у глухих родителей. А уж если это третье поколение, то тем более. Но молодым ребятам, которые открывают для себя самостоятельную жизнь, всегда повторяю: верьте в свои возможности, боритесь за свои права, не бойтесь препятствий! А родителям неслышащих детей пожелала бы терпения и понимания своих особенных детей, побольше времени уделить им. А также посоветовала бы обязательно общаться с детьми на их родном, природном языке — жестовом. Потому что для таких детей билингвальное образование обязательно.

— Ну, а что бы вы сказали слышащим?

— Слышащих я бы попросила внимательнее посмотреть на нас, людей без слуха, и принимать нас как равных, быть добрее и терпимее.

На прощание Лия дарит мне свою книгу.

— Может быть… вы чего-то в ней не поймете. С чем-то не согласитесь. Но мне бы хотелось, чтобы вы поняли.

Книгу «По обе стороны стеклянной стены» можно прочитать в библиотеках НГТУ, Новосибирского, Московского и Санкт-Петербургского педагогических университетов, где подготавливают специалистов по работе с людьми с нарушениями слуха. Книга Лии Банниковой также доступна на Bookmate, для читателей Тайги.инфо — промокод silatreknsk на месяц бесплатной подписки.