На самом же деле работы проверяют вполне себе душевные преподаватели филологических дисциплин, аспиранты и магистранты, – к их числу, кстати, и относится автор этой статьи, который проверял работы на площадке № 400 (НГПУ).

Сначала мы внимательно изучили памятку проверяющего. Она содержала 15 правил, которые условно сводились к одному: проверяющий всегда на стороне пишущего.

Таким образом, на оценку за диктант не влияли точки в конце заголовка, неправильные переносы, единичные случаи отсутствия знака в конце предложения и даже некоторые грамматические ошибки.

Более того, несколько ошибок в словарных словах или парных знаках считали за одну. При соблюдении нормы языка и сохранении общего смысла допускался также выбор формы слова (или самого слова), не совпадавший с авторским.

К памятке проверяющего прилагался текст диктанта со специальной разметкой. В ней были указаны все допустимые варианты пунктуации. В зависимости от того, как пишущий услышал предложение, в некоторых случаях вместо [:] он мог выбрать [– / , / ; ]. Самое главное было правильно определить место и условие постановки знака.

Чтобы выяснить, все ли варианты учтены в разметке, первые три работы проверяли "хором". Спорные моменты выписывали отдельно, чтобы по итогам первого дня проверки организаторы коллегиально решили, как их оценивать.

Опытных учителей было видно издалека, они напоминали конвейер по проверке диктантов: независимо от почерка и количества ошибок, работы вылетали из-под умелых рук легко и непринуждённо.

Совершенно иначе дела обстояли у меня. В числе первых оказалась работа, которая была скорее "связана" чем написана: ажурные [д], [т] и [р] переплетались на бумаге так же тесно и непонятно, как мои чувства восторга и глубокой безысходности при виде этого шедевра каллиграфии.

Поначалу хотелось без разбору отметить всю работу как ошибку и попросить следующую. Но 2-й пункт инструкции: "Все сомнения, связанные с особенностями почерка, разрешаются в пользу пишущего" – не позволил мне этого сделать.

Проверка первых двух-трёх строк вылилась в маленькую почерковедческую экспертизу. Дальше – легче, а к последнему абзацу я даже вообразила, что теперь могу самостоятельно читать рецепты от терапевта.

Самые оригинальные ошибки выписывались на доску. Эта добрая традиция не первый год поднимает настроение проверяющим.

Основные ошибки:

• Слова "пассивного словаря": например, слово "сомнамбулический" писали как "самкобуллический" или "сонно-амбулический"

• Историзмы: слово "лоханка" некоторые писали с заглавной буквы, думая, что это имя

• Слова "высокого штиля": в работах новосибирцев Бах не только "декламировал любимые строфы", но также декларировал их, дипломировал, а иногда и рекламировал

• Неуместное дефисное/слитное/раздельное написание: "через чур", "иудары линейкой", "неспеша", "след-в-след", "вслед-вслед", "его-же", "буд-то", "фразы литературного-немецкого"

• Пропуск буквы или слова с целью вернуться к ним позже: "ученикам предл_галось"

• Отождествление главного предложения в СПП с вводной конструкцией в ПП: "Тогда казалось: он питается не картофельным супом и..." и "Казалось, ими сможет накормить и всех остальных"

• Неверное слуховое восприятие: "ноги-боги", "мерные-нервные"