– Андрей Павлович, в прошлых интервью Вы рассказывали о холодном оружии и пушках сибирских острогов. А если поговорить о более мирных вещах – что оставила ученым эпоха освоения Приобья русским населением?

– Таких находок масса. Любой острог как форпост государственной власти начинался с того, что там хранилась государственная печать. Сейчас такая печать является одной из самых желанных находок для археологов при раскопках на территории острога. К сожалению, такие находки очень редки. В настоящее время, мы располагаем оригиналом печати только одного из 80 сибирских острогов – это серебряная печать Албазинского острога. Другие печати - Томского, Уртамского и Чаусского острогов – дошли до нас в виде оттисков. Но и они становятся предметом научного исследования.

Наша справка. Изучением печатей и их оттисков на различных материалах занимается вспомогательная историческая дисциплина – сфрагистика (от др.-греч. σφραγίς — печать). Первоначально она была частью другой дисциплины – дипломатики – занимавшейся определением подлинности документов. Но по мере накопления большого массива подобных археологических находок, выросла в отдельную дисциплину. В наше время сфрагистика классифицирует печати археологической культуры, цивилизации или государства, занимается их типизацией и хронологией. И конечно, она изучает, как в печатях отражаются частные, внутригосударственные и межгосударственные отношения.

– А какую пользу науке приносит изучение этих печатей, что делает их желанными находками для археологов?

– Изображения на этих печатях относятся к т.н. московской доевропейской геральдике, которая была разработана еще при Василии III и просуществовала до первых лет правления Петра I. Причем, речь идет о совершенно оригинальном направлении русской геральдики, которое развивалось параллельно с другим, заимствованным у Византии в рамках идеологического курса «Москва – третий Рим». Про византийского орла в русской официальной символике известно достаточно многим, но не менее важно изучать развитие собственной геральдической традиции, чему помогают, в частности, печати сибирских острогов. Такая геральдика, если коротко, отражает нашу национально-культурную самобытность во времена Московского царства.

– Близкой по духу к истории печатей и геральдике является еще одна дисциплина – фалеристика, как обстоят дела с археологическими находками в этом плане?

– Наша область достаточно богата на подобные находки и это вполне объяснимо. Сибиряки активно участвовали в защите Отечества, начиная с 1812 года тут формировались целые военные части – полки, которые потом отправлялись на театр боевых действий. После окончания службы многие солдаты и офицеры возвращались домой и привозили с собой свои боевые награды.

Наша справка. Фалеристика - вспомогательная историческая дисциплина, занимающаяся изучением истории орденов, медалей, значков (в т.ч. сувенирных), жетонов, фрачных миниатюр, а также любых нагрудных знаков, их систем и их атрибуцией. Название произошло от лат. falerae, phalerae, которым обозначали металлические награды римских легионеров. В нашей стране наиболее крупными собраниями предметов фалеристики обладают Музеи Московского Кремля, Исторический музей, Эрмитаж, регулярно проводящие тематические выставки, посвященные различным наградам.

– Можете рассказать о каких-то интересных находках?

– Как я уже сказал, такого рода находок в нашей области очень много, поэтому лучше я ограничусь территорией острогов, раз уж мы с них начали. Самыми ранними наградами служилых людей, являются наградные деньги, которые стали вручать за службу, начиная с Ивана III. Правда, в этом плане сибирским острогам не повезло, в XVII – начале XVIII веков, когда еще существовала эта практика, они были периферийными пограничными пунктами, до которых жалование-то не всегда доходило. Но впоследствии они стали играть роль административных и культурных центров, и вероятность нахождения наград более позднего периода, с конца XVIII века, на территории острогов уже гораздо выше. Например, в этом году на месте Бердского острога был найден знак Георгиевского креста IV степени. Такие знаки имели свой номер, по которому можно установить владельца. В данном случае, им оказался младший фельдфебель 52-го Нежинского драгунского полка, участник русско-японской войны, бердчанин Лука Чеботарь. И в этом же году, но уже на раскопках в Умревинском остроге нами был найден Ополченческий крест Первой Мировой войны, который воспроизводит аналогичный знак ополченцев в 1812 году.

– Как же он туда попал, ведь острог был к тому времени давно заброшен?

– После закрытия острога там еще несколько десятилетий действовало кладбище, на котором хоронили жителей соседнего села Умрева. И такого рода находки остались от посетителей кладбища, скорее всего, были ими утеряны, а может и специально оставлены возле могилы усопшего родственника.

– Вы сказали находки, то есть помимо креста нашли еще что-то?

– В предыдущие годы там было еще несколько интересных находок, относящихся к фалеристике начала ХХ века. Например, жетон, посвященный Керенскому, относительно небольшая партия которых была изготовлена в 1917 году. Как он сюда попал, мне сказать трудно, но даже этот краткий период нашей истории нашел свое отражение в острожной фалеристике. Другая находка - ранний советский значок «За кооперацию» образца 1923 года. Его обнаружение будет менее удивительно, если вспомнить, что Сибирь была в те годы в числе лидеров советского кооперативного движения, а в Новосибирске в 1920-е годы это направление развивал Косыгин, впоследствии известный партийный и хозяйственный деятель в СССР. И один из активистов кооперативного движения вполне мог обронить свой значок в окрестностях кладбища, навещая могилу кого-то из родственников. В результате, даже в такой, казалось бы, изолированной, заброшенной локации мы находим следы нашей истории от петровских времен до советского времени. Главное, суметь их разглядеть и правильно интерпретировать информацию, которую они в себе содержат.

Сергей Исаев