— Как образование Новосибирской области пережило пандемию?

— Было тяжело, но пережили. Основная проблема ментальная, связана с сознанием большей части педагогов. Никто никогда не готовился к массовому дистанту. Поэтому для многих это было трудно, но в целом система справилась.

— Учителя звонили в министерство и проклинали?

— И это тоже. Люди просто не понимали, как правильно организовать процессы. Поэтому приходилось успокаивать, убеждать, налаживать коллективное взаимодействие, и в итоге многие вопросы решились.

Меня, кстати, трудно назвать сторонником дистанта в чистом виде. Образование реале намного лучше, чем онлайн. Но, тем не менее, часто возникает ситуация, когда мы просто должны быть готовы его использовать, например, в таких критических случаях.

— А гибридное обучение?

— Гибридное обучение возможно тоже не повсеместно, а под конкретную задачу. Например, когда в малокомплектных школах нет учителей. Мы выделяем деньги какой-то крупной школе, которая ведет отдельные предметы дистанционно и иногда преподаватель приезжает на консультации. Просто иначе этот вопрос не закрыть: в глухую деревню в школу с несколькими учениками хороший учитель математики в ближайшие пять лет на постоянку точно не доберется. А у нас малокомплектных учебных заведений в Новосибирской области 40 процентов.

— Вообще странно слышать от человека, который занимался информатизацией образования, такое неприятие дистанта. Причем, в одном из интервью, вы заявили даже, что бумажные дневники лучше, чем электронные…

— Я вообще считаю, что писать лучше всего рукой и пером, ну, в крайнем случае, ручкой.

Электронный дневник — это, конечно, дань современности. Бумажный, на мой взгляд, был более доступен для родителя и учителя. Он заставлял людей сосредоточиться на какой-то надписи, нужно было сформулировать какую-то мысль. Когда мы смотрим электронный дневник, мы очень часто видим формальные оценки и никаких эмоций обычно не проявляется. Образование без эмоций не бывает.

Учитель, который заходит в класс, не состоится как профессионал, если будет букой. Он должен быть активным, эмоциональным, даже где-то немножко актером. Бумажный дневник все-таки в этом смысле был вещью, которая позволяла не просто дать информацию, а привлечь к проблеме внимание.

— Был частью игры?

— А у нас все часть игры. Весь мир театр, и люди в нем актеры. Не я сказал, к сожалению, но мне эта фраза нравится.

— Вы 11 лет проработали учителем? Каким? Строгим, демократичным. Актером?

— Это лучше спросить у учеников. Я могу рассказать только о своих эмоциях и представлениях.

Всегда смотрел на детей как на партнеров и друзей. Может быть потому, что молод бы, а может, так и надо делать.

Убежден, что учитель всегда должен быть готов к разговору с учениками, видеть какие перемены в них произошли. Если замечаешь, что эмоциональное состояние не даст сегодня раскрыть потенциал ребенка, лучше его даже не спрашивать.

В работе учителя, особенно гуманитарного профиля, требуется много готовиться к урокам. При этом я всегда старался проводить занятия на стыке предметных областей. На уроке истории, например, говоря о 30-х годах, когда после декабристского восстания, шло осмысление бытия русского общества, к месту приводил несколько четверостиший Пушкина или Лермонтова. Мое любимое в «Евгение Онегине»: «Паду ли я стрелой пронзенный,/иль мимо пролетит она./Все благо: бдения и сна./Приходит час определенный; /Благословен и день забот,/Благословен и тьмы приход!».

— Не могу не спросить, раз уж вы стихи начали читать. Когда вас назначили министром, местные СМИ вышли с заголовками, что теперь на высоком посту поэт. Почему?

— Ну да, я пишу в стол. В свое время был редактором газеты «Интерактивное образование» в сети. Создал ее как платформу, где учителя могли публиковать методические разработки и литературное творчество. И мои сотрудницы попросили дать что-то свое, чтобы другие увидели и тоже начали присылать. Вот я несколько раз им отправлял свои стихи, за что и поплатился: журналисты потом раскопали и назвали меня поэтом. Хотя я себя поэтом не считаю, но стихи пишу.

— А о чем?

— Обо всем.

— А про судьбу министра?

— Писать про это глупо, потому что рутина в основном.

— Но чем-то же вас кресло министра привлекло?

— Возможность что-то сделать для других, что-то реализовать. Должность министра предполагает определенную самоотдачу. Я делаю все, что могу, и насколько могу.

— А не скучаете по школе?

— Не по школе, больше по урокам. Они позволяли себя постоянно чувствовать в форме, сосредотачиваться и, главное, заниматься самообразованием. Когда ты готовишь урок, ведешь себя как инженер: тебе нужно осмыслить и осознать материал таким образом, чтобы ребенку было интересно и понятно, что ты от него хочешь.

— Хорошо, если министр вышел из учителей? Или все-таки он должен быть эффективным менеджером?

— Я считаю, что лучше пусть будет, как говорится, от сохи. Любой чиновник от образования принимает решения, которые так или иначе затрагивают всю систему. Если он в школе не работал, никогда не поймет, как это можно реализовать. Ну, а знание менеджмента и управленческий опыт никогда не будут лишними.

— В каждом регионе есть свои фишки в образовании. В чем они у Новосибирской области?

— Одна из фишек — инженерная направленность. Достаточно сказать, что в вузах три четвертых приема — это естественнонаучные и математические предметы. Конечно, в области есть научно-образовательный центр, созданный еще в советское время. Близость науки, высшей школы помогает нам развивать целый ряд проектов. Например, 11 лет назад начали создавать специализированные классы инженерно-технического и математического профилей. Сегодня их уже порядка 250.

Особенность этих классов, что там работают представители научного сообщества и преподаватели из высшей школы. Мы по многим программам — физики, химии, математики, русского языка — вернулись к практике советской школы, в том числе увеличили количество часов.

— Педсовет совместно с LEGO Education провел в Новосибирске недавно круглый стол по проблемам инженерного образования. Там выявилась такая проблема, что школы оснащаются разными решениями, коммерческими и некоммерческими, а учителя, к сожалению, не умеют этим пользоваться. То есть закупается оборудование, а в результате пылится…

— Если брать инженерные классы, то навряд ли.

— Ну это элита, так скажем. А если в массах?

— Если в целом, то да. Как к этому относиться? На самом деле, я считаю, что здесь должна быть другая позиция директора школы, от него зависит полностью эффективность образовательного процесса.

— Вы делаете много отсылок к советскому опыту. Вот и в рейтинге Российского движения школьников в прошлом году Новосибирская область заняла первое место, а эта организация практически реплика пионерии в наши дни. Вам вообще нравилось воспитание в советское время?

— У нас российское движение школьников — организация, которая будоражит всю школу, меняет сознание детей. Кстати, в отличии от пионерии, у РДШ нет никакой своей материальной базы. Все делается на голом энтузиазме учителей и детей, то есть максимально органично.

Что касается воспитания, то я считаю, что любая страна живет в рамках какой-то идеологической мифологемы. Когда у народа в его культуре убирают идеологическую составляющую, даже мифологического характера, он начинает рассыпаться.

Например, когда вспоминают про Великую Отечественную войну и говорят: «А вот был ли подвиг 28 панфиловцев?». Я детям всегда объяснял: «Ребята, да какая разница, 28 их было, 42 или 35? Стояла рота, не важно даже какой дивизии, и она остановила наступление нескольких немецких танковых полков. Вы представьте, что такое танк в принципе, когда ты из окопа должен кинуть в него бутылкой зажигательной смеси с расстояния 20 метров! Представьте, что вы сидите в окопе и на вас идет 40 танков. Представьте эту зиму, скрежет гусениц». Подвиг-то был, а его проще всего облокотить на какой-то миф, либо сформулировать в определенном мифе.

— То есть для воспитания подходят мифологемы, а для исследовательской деятельности можно, наверное, и подискутировать?

— Можно и архивы открыть.

— И разные точки зрения посмотреть, критическое мышление развивать?

— Конечно. Каждому свое. Ну, сложился у нас миф, представление об этом подвиге. Дети никогда не осудят, что это ложь и их обманывали.

— Сказка…

— А кто сказал, что сказки вредны? Сказка ложь да в ней намек, добрым молодцам урок. Патриотизм — важнейшая эмоция, про любовь как таковую, которая позволяет нам себя жертвовать ради любимой женщины, мамы, родины и т. д. И при этом все мы отдаем себе отчет, почему мы эту жертву совершаем.

Сергей Владимирович Федорчук родился в 1974 году, окончил Новосибирский государственный педагогический университет, работал учителем истории в школе, возглавлял городской центр информатизации «Эгида». Увлекается краеведением, был главным редактором сайта «Библиотека сибирского краеведения», филателист.

До назначения министром образования Новосибирской области работал в ранге заместителя министра.