Андрей Николаевич Тимошенко – известный новосибирский художник, выпускник Худграфа НГПУ и доцент кафедры изобразительного искусства Института искусств. Он много работает на пленэре, и его работы сохраняют характерную для пленэра свежесть восприятия, увлечённость точной передачей освещения и специфических деталей пейзажа. Автор мгновенно улавливает характерность места. В его работах сразу узнаешь и громадные водные просторы Обского моря, и изумрудные воды Катуни, и молчаливую задумчивость завьяловских болот, и влажную жару индийского Гоа, когда температура морской воды приближается к температуре воздуха.
Привлекает живописца и случайная игра отражений на воде, когда, казалось бы, обычный пейзаж превращается в заколдованное место, и гладь воды вдруг направляется вниз, словно внезапно мы оказываемся у водопада.
Особое место в акварели Андрея Николаевича занимает архитектура. Художника привлекают не виды современного мегаполиса, а архитектура традиционная, древнерусская. Таковы виды Тобольского кремля, в которых ощущается степенность текущей здесь жизни. Суета отступает, и мы можем пусть на короткое, но незабываемое время ощутить свою связь с прошлым, с нашими культурными корнями.
Андрей Николаевич — человек с хорошим чувством юмора, и ему особое удовольствие доставляет подмечать свойственную русской провинции живописность места, некоторую безалаберность, когда мирно уживаются друг с другом реставрирующийся храм с колокольней и старый деревянный дом; покосившиеся металлические ворота и сочная летняя зелень, ликующе пытающаяся заполнить собой двор.
Андрей Николаевич, когда у вас появилось желание стать художником?
Желание, наверное, появилось у моих родителей, не у меня. Дело в том, что молодость у меня была довольно спортивная. Занимался греко-римской борьбой, плаванием... Как-то даже в автобусе приставал ко мне тренер по академической гребле, хотел меня ангажировать. Я говорю, что не могу, в это время я плаваю.
Акварель сюда не вписывалась?
Совсем никак. Акварелью я осознанно начал заниматься, когда познакомился со своим учителем. Был такой профессор живописи Кузьмин Ардалион Валентинович. В старые добрые времена практиковалось ходить в мастерские к своим учителям. Там, собственно, я и научился более-менее махать акварелью.
Это было уже после поступления в вуз?
После поступления. Тогда Детская художественная школа № 1 открылась в Новосибирске. Я – один из ее первых выпускников. Там я первый раз с акварелью и столкнулся. На вступительных экзаменах все делали гуашью, а я один делал акварелью. Писали натюрморт, причем натюрморт по представлению. Я, помню, сделал какой-то арбуз с вишней, в общем, получился «праздник жизни». Таким образом и поступил.
Значит, сначала художественная школа была?
Да, художественная школа только открылась и художественно-графический факультет Новосибирского педагогического института. Художественная школа была на третьем этаже Худграфа.
Как вспоминается время учебы на Худграфе? Кто из преподавателей запомнился?
Мне в этом плане повезло. У меня Кузьмин Ардалион Валентинович вел живопись, а Вадим Вячеславович Телишев вел рисунок. Единственно, что они полностью противоположные люди в плане искусства. Телишев такой прагматичный товарищ, у него все по полочкам, но он научил меня рисовать – дай Бог каждому! Олега Васильевича Шаляпина, Николая Ивановича Мартьянова и вашего слугу считал лучшими учениками.
А сколько на рисунок было часов?
В семестр было около 180 часов. А сейчас 16. При этом мы занимались так, что раньше десяти вечера из института никто не уходил. Сами доплачивали натуру. И натура у нас иногда бесплатно позировала. Были случаи, что рассчитывались с ней только едой. Позировали молодые девчонки и парни. В то время не так много было художников в Новосибирске, и такой интерес был вокруг нас, что позировали даже из хореографического училища будущие балерины. Некоторые в итоге даже стали женами учащихся. Позировали также из физкультурного техникума. Стариков почти не было. Бабушки были наперечет — те, что позировали. При этом рисовали и обнажённую натуру, было очень интересно. Двойные постановки были обнаженные, чего сейчас нет. Это уже ближе к сюжету – одну посадить, другую поставить; переходный период к более сложным композициям. И то не хватало времени. Сейчас, конечно, проблематично людям учиться, когда ни желания, ни возможностей.
Вы были руководителем выставочной деятельности в международном центре «Сибирь — Хоккайдо». Что это были за выставки? Сколько их было?
Были выставки раз в месяц, может быть чуть меньше. В те времена мы молодых художников в основном пропагандировали, потому что площадей не так много было у нас в городе. Молодых и незнакомых мало кто, так сказать, пускал к себе в закрома. А мы в «Хоккайдо» выставляли молодых и талантливых художников, которые на данный момент уже стали довольно известными в городе, да и в стране.
Нравилась вам эта работа?
Нравилась. Во-первых, общение, во-вторых, разнообразные были выставки, начиная с картины и заканчивая бонсаем. Кимоно привозили из Японии ручной работы. Потом сменился контингент в администрации, и само собой все закончилось.
Какие спонсоры были у этого центра? Только на уровне региональных властей?
Была там в свое время фирма «Мелисса» — шведская техника. Вот они помогали. Я тогда делал парадные портреты директора и его жены. Рассчитывались со мной этой техникой, и дома у меня было от массажера до телевизора все шведское.
Ваши работы были отмечены наградами на выставках «Молодое искусство Сибири». Эти работы еще есть у вас или они куда-то разошлись?
Даже уже не помню. По-моему, где-то остался у меня портрет такого молодого сибиряка, моего одноклассника, в тулупе у окна. Такой образ характерный, комсомольцы-добровольцы...
Вы — лауреат всероссийских конкурсов в Чебоксарах в начале 2000х годов. Почему Чебоксары и именно эти годы?
Была в свое время конференция в Тольятти, и там была делегация из Чебоксар. Мы познакомились, и они пригласили нашу делегацию. Первый раз мы поехали вдвоем, два завкафедрой и, кажется, директор Виталий Сергеевич Елагин. Впрочем, уже плохо помню. Там была всероссийская выставка-конкурс. Приглашали всех, со всей России, с худграфов. Конференция была и пленэрные дни. Нас вывозили на Волгу, был разлив. Был, по-моему, май месяц, в Волге вода была 17-18С, а на улице 20С или больше. Мы как сибиряки полезли купаться, чем поразили всех местных жителей. Выглядели, наверное, как моржи. Мы тогда подружились с местными художниками, и нас стали приглашать, нашу делегацию из Новосибирска. Регулярно стали приглашать. Это было, по-моему, раз в два года.
Полезны такие конференции?
Конечно. Так, во второй раз или третий я уже лучших студентов туда повез. Было человек десять. Их собрали вместе со студентами из Чебоксарского университета, и был совместный пленэр студенческий. Преподаватели отдельно, студенты отдельно. А потом делали выставку в республиканском музее в Чебоксарах.
Вы преподавали студентам из Китая. Сложно было с ними работать?
У меня были и студенты, и преподаватели приезжали, повышали квалификацию. Сложнее работать, потому что языковой барьер, но подкупает работоспособность китайцев. Если человек поставил цель, то пока он не добьётся, то будет постоянно спрашивать преподавателя, ничего сам сочинять не будет. Как «сэнсэй» сказал, так и будет делать. Особенно это было актуально с преподавателями. Как-то так получилось, что у них полностью отсутствовала школа мягкого материала. Ни соуса, ни угля, ни сангины они на своем пути не встретили. Приходилось почти с нуля объяснять, как и что. Нередко приходилось вставать рядом и рисовать вместе с ними. Однако, в итоге очень даже неплохие результаты получались.
А программу обучения разрабатывали заранее?
Программа рождалась по ходу действия. Во-первых, не знаешь уровень подготовки, затем времени не так много. Преподаватели приезжали на год.
Это приличный срок.
Да, год отучились, а потом еще съездили на Алтай на пленэр. Смотрели, что им конкретно требовалось. На какие-то нюансы больше времени уделяли, на какие-то меньше. Натюрморт проскользнул очень быстро; в основном натуру писали – портрет, фигура, обнаженка.
Вы часто обращаетесь к архитектурному пейзажу, но предпочитаете именно древнерусскую архитектуру. Почему?
Старая архитектура нравится мне потому, что люди выстрадали в свое время эти проекты, на них поставило печать время. Какие-то строения ушли, какие-то остались. Хочется запечатлеть, прежде чем это уйдет в небытие. Не на все, однако, отзываешься. Скажем, в Суздале был, там все здорово, но ни одной работы у меня оттуда нет, уж очень там все приглажено, прилизано. Не тронуло. Хотя всех иностранцев это, наверное, завораживает, но мне больше, например, в Переславле архитектура понравилась, или в том же Ростове. Там более глобально и душевно. Тобольский кремль хорош, хотя в последнее время его сильно подновили. Сейчас он засверкал, а прежде был как бы покрыт временем, и больше уважения какого-то было. Живописней и интересней была архитектура. Сейчас получается почти как новодел. Оно конечно здорово, что все это сохраняется, но какая-то изюминка все-таки утрачена.
А Новосибирск как город не трогает?
Почему? У меня много работ с той же улицей Инской, например. Это довольно старая улица, некоторым домам больше ста лет. Я довольно долго не был в Нарымском сквере, но у меня много работ было с видом на Вознесенский собор.
Почему именно акварель? Чем эта техника вас особенно привлекает?
Нравится мне она не так давно, если уж на то пошло. Я работал в масле, но так как приходилось много работать на пленэре, то в итоге потихоньку перешел к этому более простому и удобному методу писания этюдов. Так через пленэр и пришел к акварели.
А другим техникам сейчас уделяете внимание?
Реже, но совсем не забываю. На дачу академическую съездил; получилось, что показал свои старые картинки, а мне выдали холст и краски – пошли, дескать, посмотрим, как ты мажешь маслом. В итоге работа осталась на выставочном фонде. Так что руки еще помнят.
Нравится преподавать? Вы преподаете и в школе, и в институте. Стимулирует ли это вашу работу как художника или скорее наоборот, это — рутина, которая утомляет?
Все зависит от конкретных учеников. Есть такие, от которых прямо заряжаешься энергией, а есть, что хочется и застрелить... Всяко бывает... Но, в этот мир шагнув однажды, сложно выйти, потому что затягивает. Уже начинаешь скучать и по тем студентам, что «мешают жить». Тем более, что сам был таким — меня три раза выгоняли из художественной школы за поведение.
А в чем проявлялось плохое поведение?
Хулиганом был...
Навыки борьбы пригодились?
Там все до кучи было...
Какое время года любимое? Что вам больше хочется рисовать?
Весну или осень. Во-первых, цвета интересные, во-вторых, больше простора, еще не забито листвой, больше воздуха. Поздняя осень еще хороша, когда первый снег. Лето оно, конечно, здорово, но не во всех ипостасях. Мне больше нравятся поля, луга, сенокосы. Летом обычно на Алтай катались, горки пописать, где меньше все забито зеленью этой.
Кто из художников прошлых лет и современных вам нравится?
Серов, Коровин, Репин – это столпы, на которых все остальное держится. Из более современных мне Попков нравится. А из современных Ардалион Кузьмин, Попов Иван Петрович, Гранкин Владимир Михайлович. А как учитель мне очень нравился Вадим Вячеславович Телишев. Интересно, что мне пришлось даже перейти на мягкий материал, чтобы как-то уйти от школы Телишева. Потому что берешь карандаш и начинаешь рисовать как Телишев.
Есть ли какие-то творческие идеи, которые хотелось бы осуществить?
Масса идей. Какие-то сюжетные моменты разработать. Скататься на Ордынку, на острова, по Обскому морю хочется сделать серию. Тем более, что там есть очень интересные места, да еще если пасмурно да дождь ...
А куда-нибудь ниже по Оби, ближе к Обской губе?
Будучи студентами, мы на теплоходе сплавлялись. У нас был пленэр, и мы почти до Ледовитого океана дошли. В нашем полном распоряжении был теплоход; останавливались, где хотели — и на островах, и на станциях всяких разных. Золотое время было. Вот Василию Ивановичу Беляеву еще больше повезло, поскольку в те времена пленэры были – Самарканд, Рига, Владивосток. Во Владивостоке один товарищ потерялся, в результате нашли его в рыбном магазине: он писал через витрину этюды. А почему не на улице? Здесь, говорит, очень вкусно пахнет. Это в те времена было, когда красную рыбу видели только на картинках.
В мастерской вы часто бываете или времени не хватает?
Хотелось бы чаще, но пару раз в неделю удается выбраться.
А дома не работаете?
Домой я прихожу в 8 вечера. Там поел и в койку.
Хотели бы, чтобы ваши дети стали художниками?
Мои дети рисуют и внуки тоже. Средний сын окончил художественную школу, но сейчас учится в НИИЖТЕ, инженерная специальность. Рисовать любит, он больше график. Может быть, в будущем ... Я думаю, что художником быть не обязательно, но знать и разбираться в искусстве должен каждый.
