Интернет издание "Эксперт OnLine"
Модернизация экономики невозможна без эффективного общего образования. А оно не может существовать без эффективных педагогических вузов.
Алексей Герасев считает, что педагогические вузы в системе образования не сможет заменить ничто. Интервью с ректором Новосибирского государственного педагогического университета (НГПУ) Алексеем Герасевым планировалось посвятить проблемам педагогического образования в регионе. Разговор, вне всяких сомнений, актуален сам по себе, ведь за перипетиями законопроекта «Об образовании» как-то не замечаются люди, которые и должны, собственно, стать его проводниками, — учителя школ. Но к концу разговора стало понятно, что проблемы подготовки учителей явно выходят за пределы ведения педагогического вуза. Это скорее вопрос отношения государства к модернизации гуманитарной сферы вообще — за технологиями Сколково и многочисленных физико-математических научных институтов методы, направленные на развитие человека, словно забываются. «Понимаете, за последние 10–15 лет ни один педагогический вуз в стране не получил масштабной государственной поддержки, тогда как технические и классические получают многомиллионные бюджетные вливания. Это явный перекос», — констатирует ректор НГПУ.
— Здесь тенденции более сложные. В последнее время ситуацию во многом определяют демографические процессы и отток абитуриентов в столичные вузы. В результате какое-то количество мест в университетах нашего города освобождается и сюда действительно приходят выпускники сельских школ и соседних регионов. Например, в НГПУ много выпускников из Алтайского края, Тывы, Хакасии, Якутии, конечно, из Казахстана. В этом году у нас вообще была специальная программа работы с русскоязычным населением Казахстана. По предварительным данным, количество выпускников из этой страны у нас увеличилось в 2–2,5 раза. Но трагедии в этих тенденциях нет, ведь такие города, как Новосибирск, должны заниматься экспортом своих образовательных услуг в соседние регионы, ближнее, а в перспективе и дальнее зарубежье. В целом могу сказать, что абитуриенты на педагогических направлениях — это успешные выпускники школ, ребята, которые нацелены на работу в системе «человек-человек». Это еще и смелые люди, поскольку они имеют характер и желание работать в системе образования, пожалуй, не в самый лучший момент ее развития в стране.
— Нет ли у вас ощущения, что нынешние перипетии вокруг реформы образования отталкивают от этой отрасли значительную часть абитуриентов?
— Реформа образования — только один фактор кризиса отрасли. Вообще нужно говорить о том, что социальный статус работника системы образования, отношение к самой системе в обществе далеки от идеального. Кроме того, людей отталкивают даже не реформы, а просто уровень зарплаты. 11–12 тысяч рублей, за которые работают учителя, ни коим образом не соответствуют эмоциональным и физическим затратам, а также не работают на социальный статус профессии. Есть и другая проблема. В обществе закрепилось множество социальных ярлыков относительно учителей. Например, если мужчина работает учителем, это означает, что он не очень успешный человек. Возьмем, например, такой показатель, как количество мужчин-директоров школ. Ведь раньше это была типично мужская работа, а теперь, по некоторым данным, доля мужчин на этой должности снизилась до 10–12 процентов. Я не являюсь приверженцем сугубо гендерного подхода в выборе профессии, но этот пример очень показателен.
— Многие ли из ваших выпускников работают в системе образования?
— Порядка 40 процентов. Не только в школах, но и в дошкольных учреждениях, в центрах дополнительного образования, в системе начального и среднего профессионального образования. Нужно сказать, что это немало, такая цифра вполне соотносима с мировой практикой. Например, в США, на которые мы любим ссылаться, по специальности работают 50–55 процентов выпускников, а самая успешная ситуация в Скандинавии — там этот показатель доходит до 75 процентов.
Другой вопрос, что задача трудоустройства выпускника достаточно сложна. Во-первых, в школах немного вакантных мест — большинство заняты учителями предпенсионного или пенсионного возрастов. Такая ситуация губительно отражается на качестве общего образования. Во-вторых, даже если выпускник устраивается работать учителем, он часто сталкивается с консервативной средой. Наши выпускники говорят о том, что их не понимают в школах, не поддерживают их инициатив и не дают «развернуться». Наконец, в-третьих, от профессии отталкивает неудовлетворительная материальная база школ. Молодой учитель химии приходит в свой кабинет и не понимает, как он будет выполнять поставленные перед ним задачи в отсутствие пробирок и элементарных реактивов. Кстати, никакие региональные программы эту проблему не решат. Просто потому, что даже если в школе будут деньги, скажем, на учебные пособия, она просто не сможет их приобрести — приобретать нечего. В стране отсутствует производство учебного оборудования, специализированные предприятия давно закрыты… Так что давно уже необходимо решать эту проблему на общегосударственном уровне.
— Сегодня в регионах ситуация различна, и этот процесс везде протекает специфически. Например, какие-то регионы хотят создать у себя мощный многопрофильный вуз, присоединяя педагогический к классическому. Ближайший пример — Омск, где процесс слияния этих вузов фактически завершен. Возможно, это и правильный способ решения проблемы, но следует напомнить о печальном опыте регионов, которые в 1980–1990-е годы на базе педвузов создали госуниверситеты — это республики Алтай, Хакасия, Тыва и другие. Там надеялись, что классические университеты, помимо подготовки специалистов для научной сферы, будут готовить хорошие педагогические кадры. А в итоге получился дефицит учителей, и сегодня они заказывают подготовку педагогов в нашем и Красноярском педуниверситете. А все дело в том, что подготовка учителя — это не только фундаментальная подготовка по предмету, но и глубокое изучение педагогики, психологии, методик преподавания, возрастной физиологии и школьной. В педагогических вузах сформирована особая антропоцентричная среда, в которой студент готовится к работе в сфере «человек-человек». В свою очередь в Новосибирской области вопрос присоединения НГПУ к классическому университету не стоит. В регионе сформировалась мощная система подготовки кадров, которая включает в себя педагогический университет (с филиалом в Куйбышеве), институт повышения квалификации и переподготовки, семь педагогических колледжей, педагогический лицей, педагогические классы в школах. Это единый комплекс, который готовит кадры для учреждений образования региона. Успех этой системы можно определить тем, что Новосибирская область сегодня уже не нуждается в притоке педагогических кадров из других регионов.
— Есть ли социальный или экономический эффект от подобных слияний? То есть, если говорить о национальных республиках, их мотивация понятна. Но чем объяснить, например, прецедент с Восточно-Сибирской академией образования в Иркутске, когда в вузе сместили ректора, не желающего начать процесс присоединения к госуниверситету?
— Есть убеждение, что такие реорганизации приводят к экономии ресурсов. Но экономия получается минимальная, поэтому экономический фактор, по сути, отпадает. Есть наиболее оправданная задача — создание крупных университетов, которые потянут за собой развитие территории. Но это обоснованно лишь там, где таких вузов нет, как в названных мною республиках. В остальных случаях, очевидно, что от присоединения больше вреда, чем пользы. Ведь университет — это научные школы, традиции, десятилетия подборки коллективов. Даже бригада отделочников годами притирается друг к другу.
Есть и еще один мотив, я думаю даже, что он основной. Суть его в сокращении количества вузов в стране. Ведь за 90-е годы прошлого века их количество увеличилось в разы, и сегодня можно наблюдать явный дисбаланс между количеством мест в вузах и выпускников школ. Фактически сегодня вузы страны могут поглотить весь выпуск школ Российской Федерации, и остается совсем небольшое количество тех, кто идет учиться в учреждения начального и среднего профессионального образования. Кроме того, за последние годы появилась огромная филиальная сеть, хотя понятно, что там часто не обеспечивается нужное качество образования. Но государство, в свое время дав вузам возможность так «расплодиться», теперь должно очень деликатно подходить к обратному процессу.
— Сегодня система высшего профессионального образования в стране радикально модернизируется. Например, с этого года большинство вузов перестали осуществлять набор на специалитет, перейдя на двухуровневую систему подготовки. Предстоит переработка всех образовательных программ. Есть целый ряд внутренних инновационных проектов. Например, мы намерены сформировать центры коллективного пользования для учителей естественных наук. Там будет современное лабораторное оборудование, программное обеспечение, причем не только для студентов, но и для работающих педагогов. Мы намерены реализовать проект «Цифровая школа», в рамках которого будут созданы ресурсные центры, оборудованные новейшим инструментарием для работы педагога и представляющие собой модели учебных аудиторий будущего. Пока это эксперимент, но очевидно, что скоро все школы станут цифровыми. Например, в прошлом году 30 процентов наших преподавателей разработали и наполнили свои персональные сайты. Там размещены методические материалы, программы, организовано общение со студентами и выполнение контрольных заданий. Это, с одной стороны, новый инструментарий в работе вузовского преподавателя, с другой — формирование навыков применения подобных технологий в школе. Ведь сегодня все чаще говорят о том, что дистанционное образование пригодно не только для обучения взрослых, но и вполне применимо в системе общего образования. Уже есть школы в Москве и Санкт-Петербурге, использующие технологии дистанционного образования наряду с традиционными. Поэтому подготовка педагогических кадров для работы в условиях информационного общества — одна из наших приоритетных задач.
Модернизация экономики невозможна без эффективного общего образования. А оно не может существовать без эффективных педагогических вузов.
Алексей Герасев считает, что педагогические вузы в системе образования не сможет заменить ничто. Интервью с ректором Новосибирского государственного педагогического университета (НГПУ) Алексеем Герасевым планировалось посвятить проблемам педагогического образования в регионе. Разговор, вне всяких сомнений, актуален сам по себе, ведь за перипетиями законопроекта «Об образовании» как-то не замечаются люди, которые и должны, собственно, стать его проводниками, — учителя школ. Но к концу разговора стало понятно, что проблемы подготовки учителей явно выходят за пределы ведения педагогического вуза. Это скорее вопрос отношения государства к модернизации гуманитарной сферы вообще — за технологиями Сколково и многочисленных физико-математических научных институтов методы, направленные на развитие человека, словно забываются. «Понимаете, за последние 10–15 лет ни один педагогический вуз в стране не получил масштабной государственной поддержки, тогда как технические и классические получают многомиллионные бюджетные вливания. Это явный перекос», — констатирует ректор НГПУ.
— Алексей Дмитриевич, верны ли утверждения, что педагогические специальности интересуют в основном выпускников сельских школ, а городских больше волнуют менеджмент и финансы?
— Здесь тенденции более сложные. В последнее время ситуацию во многом определяют демографические процессы и отток абитуриентов в столичные вузы. В результате какое-то количество мест в университетах нашего города освобождается и сюда действительно приходят выпускники сельских школ и соседних регионов. Например, в НГПУ много выпускников из Алтайского края, Тывы, Хакасии, Якутии, конечно, из Казахстана. В этом году у нас вообще была специальная программа работы с русскоязычным населением Казахстана. По предварительным данным, количество выпускников из этой страны у нас увеличилось в 2–2,5 раза. Но трагедии в этих тенденциях нет, ведь такие города, как Новосибирск, должны заниматься экспортом своих образовательных услуг в соседние регионы, ближнее, а в перспективе и дальнее зарубежье. В целом могу сказать, что абитуриенты на педагогических направлениях — это успешные выпускники школ, ребята, которые нацелены на работу в системе «человек-человек». Это еще и смелые люди, поскольку они имеют характер и желание работать в системе образования, пожалуй, не в самый лучший момент ее развития в стране.
— Нет ли у вас ощущения, что нынешние перипетии вокруг реформы образования отталкивают от этой отрасли значительную часть абитуриентов?
— Реформа образования — только один фактор кризиса отрасли. Вообще нужно говорить о том, что социальный статус работника системы образования, отношение к самой системе в обществе далеки от идеального. Кроме того, людей отталкивают даже не реформы, а просто уровень зарплаты. 11–12 тысяч рублей, за которые работают учителя, ни коим образом не соответствуют эмоциональным и физическим затратам, а также не работают на социальный статус профессии. Есть и другая проблема. В обществе закрепилось множество социальных ярлыков относительно учителей. Например, если мужчина работает учителем, это означает, что он не очень успешный человек. Возьмем, например, такой показатель, как количество мужчин-директоров школ. Ведь раньше это была типично мужская работа, а теперь, по некоторым данным, доля мужчин на этой должности снизилась до 10–12 процентов. Я не являюсь приверженцем сугубо гендерного подхода в выборе профессии, но этот пример очень показателен.
— Многие ли из ваших выпускников работают в системе образования?
— Порядка 40 процентов. Не только в школах, но и в дошкольных учреждениях, в центрах дополнительного образования, в системе начального и среднего профессионального образования. Нужно сказать, что это немало, такая цифра вполне соотносима с мировой практикой. Например, в США, на которые мы любим ссылаться, по специальности работают 50–55 процентов выпускников, а самая успешная ситуация в Скандинавии — там этот показатель доходит до 75 процентов.
Другой вопрос, что задача трудоустройства выпускника достаточно сложна. Во-первых, в школах немного вакантных мест — большинство заняты учителями предпенсионного или пенсионного возрастов. Такая ситуация губительно отражается на качестве общего образования. Во-вторых, даже если выпускник устраивается работать учителем, он часто сталкивается с консервативной средой. Наши выпускники говорят о том, что их не понимают в школах, не поддерживают их инициатив и не дают «развернуться». Наконец, в-третьих, от профессии отталкивает неудовлетворительная материальная база школ. Молодой учитель химии приходит в свой кабинет и не понимает, как он будет выполнять поставленные перед ним задачи в отсутствие пробирок и элементарных реактивов. Кстати, никакие региональные программы эту проблему не решат. Просто потому, что даже если в школе будут деньги, скажем, на учебные пособия, она просто не сможет их приобрести — приобретать нечего. В стране отсутствует производство учебного оборудования, специализированные предприятия давно закрыты… Так что давно уже необходимо решать эту проблему на общегосударственном уровне.
— В последние годы активно культивируется идея о присоединении педагогических вузов к классическим. Как сейчас развивается этот процесс?
— Сегодня в регионах ситуация различна, и этот процесс везде протекает специфически. Например, какие-то регионы хотят создать у себя мощный многопрофильный вуз, присоединяя педагогический к классическому. Ближайший пример — Омск, где процесс слияния этих вузов фактически завершен. Возможно, это и правильный способ решения проблемы, но следует напомнить о печальном опыте регионов, которые в 1980–1990-е годы на базе педвузов создали госуниверситеты — это республики Алтай, Хакасия, Тыва и другие. Там надеялись, что классические университеты, помимо подготовки специалистов для научной сферы, будут готовить хорошие педагогические кадры. А в итоге получился дефицит учителей, и сегодня они заказывают подготовку педагогов в нашем и Красноярском педуниверситете. А все дело в том, что подготовка учителя — это не только фундаментальная подготовка по предмету, но и глубокое изучение педагогики, психологии, методик преподавания, возрастной физиологии и школьной. В педагогических вузах сформирована особая антропоцентричная среда, в которой студент готовится к работе в сфере «человек-человек». В свою очередь в Новосибирской области вопрос присоединения НГПУ к классическому университету не стоит. В регионе сформировалась мощная система подготовки кадров, которая включает в себя педагогический университет (с филиалом в Куйбышеве), институт повышения квалификации и переподготовки, семь педагогических колледжей, педагогический лицей, педагогические классы в школах. Это единый комплекс, который готовит кадры для учреждений образования региона. Успех этой системы можно определить тем, что Новосибирская область сегодня уже не нуждается в притоке педагогических кадров из других регионов.
— Есть ли социальный или экономический эффект от подобных слияний? То есть, если говорить о национальных республиках, их мотивация понятна. Но чем объяснить, например, прецедент с Восточно-Сибирской академией образования в Иркутске, когда в вузе сместили ректора, не желающего начать процесс присоединения к госуниверситету?
— Есть убеждение, что такие реорганизации приводят к экономии ресурсов. Но экономия получается минимальная, поэтому экономический фактор, по сути, отпадает. Есть наиболее оправданная задача — создание крупных университетов, которые потянут за собой развитие территории. Но это обоснованно лишь там, где таких вузов нет, как в названных мною республиках. В остальных случаях, очевидно, что от присоединения больше вреда, чем пользы. Ведь университет — это научные школы, традиции, десятилетия подборки коллективов. Даже бригада отделочников годами притирается друг к другу.
Есть и еще один мотив, я думаю даже, что он основной. Суть его в сокращении количества вузов в стране. Ведь за 90-е годы прошлого века их количество увеличилось в разы, и сегодня можно наблюдать явный дисбаланс между количеством мест в вузах и выпускников школ. Фактически сегодня вузы страны могут поглотить весь выпуск школ Российской Федерации, и остается совсем небольшое количество тех, кто идет учиться в учреждения начального и среднего профессионального образования. Кроме того, за последние годы появилась огромная филиальная сеть, хотя понятно, что там часто не обеспечивается нужное качество образования. Но государство, в свое время дав вузам возможность так «расплодиться», теперь должно очень деликатно подходить к обратному процессу.
— НГПУ — крупнейший новосибирский вуз гуманитарного профиля. В каком направлении планируете развиваться?
— Сегодня система высшего профессионального образования в стране радикально модернизируется. Например, с этого года большинство вузов перестали осуществлять набор на специалитет, перейдя на двухуровневую систему подготовки. Предстоит переработка всех образовательных программ. Есть целый ряд внутренних инновационных проектов. Например, мы намерены сформировать центры коллективного пользования для учителей естественных наук. Там будет современное лабораторное оборудование, программное обеспечение, причем не только для студентов, но и для работающих педагогов. Мы намерены реализовать проект «Цифровая школа», в рамках которого будут созданы ресурсные центры, оборудованные новейшим инструментарием для работы педагога и представляющие собой модели учебных аудиторий будущего. Пока это эксперимент, но очевидно, что скоро все школы станут цифровыми. Например, в прошлом году 30 процентов наших преподавателей разработали и наполнили свои персональные сайты. Там размещены методические материалы, программы, организовано общение со студентами и выполнение контрольных заданий. Это, с одной стороны, новый инструментарий в работе вузовского преподавателя, с другой — формирование навыков применения подобных технологий в школе. Ведь сегодня все чаще говорят о том, что дистанционное образование пригодно не только для обучения взрослых, но и вполне применимо в системе общего образования. Уже есть школы в Москве и Санкт-Петербурге, использующие технологии дистанционного образования наряду с традиционными. Поэтому подготовка педагогических кадров для работы в условиях информационного общества — одна из наших приоритетных задач.