Филологи бьют тревогу: в нашей стране остается все меньше людей, которые умеют говорить по-русски. И дело не только в том, что язык сегодня подвергается мощной экспансии иностранных слов. Самое страшное, как говорят языковеды, в отсутствии культуры речи: политики не могут ясно выразить свою мысль, дикторы путают в словах ударение, а мат стал атрибутом речи не только портовых грузчиков, но и литераторов, актеров, женщин и детей.
Что происходит с русским языком и к чему это может привести? Об этом и многом другом мы расспросили доктора филологических наук, профессора НГПУ Юрия Фоменко, пригласив его на пресс-завтрак в редакцию «МС».
«Вот где собака порылась»
— Юрий Викторович, вам как языковеду не обидно за «великий и могучий», который сегодня безбожно коверкают и упрощают?
— Нельзя сказать, что современный русский язык упростился. Язык обслуживает общество. Если оно продолжает существовать и развивается, продолжает существовать и развивается язык. Лексика русского языка стала богаче. Но мы иногда смешиваем общенародный русский язык и язык отдельных представителей этого народа: журналистов, школьных учителей, инженеров или представителей каких-то других социальных прослоек. А это вещи разные.
Язык становится богаче, но речь многих людей становится бедней. И, кроме того, содержит очень много неправильностей. Я, кстати, коллекционирую такие речевые ошибки и в моей «копилке» уже тысячи примеров.
— Какие ошибки самые распространенные?
— Одна из самых частых ошибок — фраза «имеет место быть». Есть такой фразеологизм — «имеет место», значит — есть. Зачем добавлять еще слово «быть»? Получается плеоназм, то есть употребление в предложении излишних слов, ничего не прибавляющих к тому, что в нем уже выражено. Кажется, об этом все должны знать, но нет, наоборот, выступают публицисты, журналисты, депутаты и они горделиво, со знанием дела говорят: «имеет место быть». Они считают, что это признак интеллигентности, а на самом деле грубейшая речевая ошибка.
— Есть в вашей коллекции ошибки из речей президентов или других VIP-персон?
— Некоторые руководители страны, как, например, Леонид Ильич Брежнев, вообще не умели говорить, а только зачитывали свои речи по бумажке, даже не понимая порой, что там написано. А вот первый и последний президент СССР Михаил Горбачев от бумажки оторвался. Правда, говорил он сбивчиво и в своей речи допускал немало ошибок. Его перлы, по-моему, вообще вошли в историю. Помните, знаменитые «нАчать», «углУбить», «насчет плюрализма двух мнений быть не может» и самое яркое — «вот где собака порылась»?
Современные президенты по сравнению с ним настоящие ораторы. И Дмитрий Медведев, пожалуй, лучше других владеет русским языком. Меня как языковеда поражает иной раз, какие сложные фразы он строит, и при этом всегда точно подбирает слова. У премьер-министра Владимира Путина тоже хорошие, гладкие выступления, но его знаменитая фраза «будем мочить их в сортире» показалась мне излишне экспрессивной. Думаю, можно было найти другие слова для выражения своего отношения к терроризму.
— Да, тем более, что высказался Путин на всю страну…
— С экранов телевизоров и из радиоприемников сегодня и не такое можно услышать! В прогнозе погоды ведущая почему-то говорит, что температура прогревается, в новостях журналист криминальной хроники рассказывает о том, как «в своем кабинете был обнаружен труп врача Проскурина». А еще, помню, меня поразила фраза какой-то титулованной докторши, которую пригласили на радиопередачу. Она с гордостью заявила: «у нас сегодня прекрасная детская смертность». Я от такого заявления, как говорит современная молодежь, был в шоке. Понятно, что врач имела в виду снижение детской смертности, но фраза получилась ужасной.
— А вы не думаете, что выступающий просто от волнения допускает какие-то ошибки в своей речи, а вовсе не потому, что он безграмотный?
— Конечно, допускаю. И я отличаю речевые ошибки от оговорок, вызванных волнением. Но дикторам, журналистам, которые являются профессионалами в своем деле, ошибки в речи допускать нельзя. Раньше-то с этим строго было, диктор перед эфиром текст со словарем читал, а сейчас, к сожалению, этого не происходит.
Кому не угодил йогурт?
— Осенью прошлого года российских филологов, да и многих рядовых образованных граждан, повергло в шок сообщение о том, что отныне слово «кофе» стало среднего рода, «йогурт» надо произносить как «йогУрт», и даже позволяется говорить «дОговор». Как вы отреагировали на эти новости?
— Это было 1 сентября. Я прихожу на работу, а мне дают копию соответствующего приказа министра образования и науки РФ Андрея Фурсенко, полный текст, говорят: «Ознакомьтесь». Я не поверил! А через пару дней выступил по TV, и, не жалея министра, сказал о нем все, что думал. На мой взгляд, он занимается разрушением системы народного образования.
Нужно ориентировать обучение на творческое мышление, нужно развивать интеллект детей, а его ЕГЭ и современные стандарты ориентируют только на запоминание. В результате студенты приходят сегодня в вуз очень плохо подготовленными. Но ему этого показалось мало — он еще и срок обучения в вузах на год сократил, чтобы якобы «поднять качество образования». Если этой логике следовать, можно и вовсе год студентов учить — еще «качественнее» получится. Думаю, что такая реформа скоро превратит вузы в техникумы.
— Министр вас услышал? Новые нормы русского языка, вроде, были отменены.
— Не знаю, услышал меня Фурсенко или нет, только отменять ничего не пришлось — его приказ не имел юридической силы. Нормы меняет народ, а отдельные министры не имеют к этому никакого отношения.
— Все-таки непонятно, откуда новое ударение у слова «йогурт» взялось? С договором-то ясно — так многие политики говорят, и про род кофе тоже не все задумываются. Но йогурт-то кому не угодил?
— Это слово пришло к нам из английского языка, а там практически все ударения падают на первый слог. Значит, как мы его от них получили, так и используем. Смена ударений вообще происходит нечасто, и то только в практике использования — когда одно слово подчиняется другим более распространенным, оно как бы подходит под их модель, но слова-одиночки, к которым относится и йогурт, как правило, остаются прежними.
Видимо, авторы словаря с йогУртом тяготеют к новизне, но в таком случае они должны были провести репрезентативный опрос и выяснить, как много людей делают в этом слове ударение на второй слог. А они этого не сделали. А вообще, языковед может только фиксировать, что есть в языке, а не создавать, и уж тем более не навязывает новую норму.
Разрешите сматериться
— Есть люди, которые, что-то рассказывая, постоянно повторяют какое-нибудь слово: как бы, ну вот и т. д. Почему это происходит?
— Такие слова называются «сорняки». Когда человек мучительно подбирает каждое очередное слово, он заполняет ими паузы. Пожалуй, самое распространенное сегодня слово-«сорняк» — это слово «да».
— Некоторые нецензурными словами заполняют паузы...
— Да, я вообще заметил, что в последнее время стало появляться все больше людей, причем режиссеров, актеров, публицистов, литературоведов, которые говорят: «Разрешите мне материться! Почему вы меня лишаете этого права? Это же прекрасные замечательные слова из палитры русского языка». Конечно, есть палитра и на этой палитре есть матерная лексика. Но нельзя же делать вывод, что ее должны употреблять все.
Матерная лексика — это достояние социальных низов. Ее применяют люди малообразованные и недостаточно воспитанные. Но она считается запрещенной, табуированной, ненормативной. Сам русский язык называет эти слова неприличными, грубыми, недопустимыми и грязными. Так зачем же их пропагандировать? Одаренный писатель не нуждается в прямом использовании матерной лексики, он создает ситуации, которая лишь предполагает ее наличие.
— Говорят, что изначально они не были табуированными, а считались вполне обычными.
— Может быть, когда-то эти слова имели какое-то иное значение, но это было бесконечно давно. Сейчас они под запретом.
— А вы сами не употребляете таких слов?
— Я? Никогда. Есть масса слов в русском языке, которыми можно заменить нецензурные слова, и при этом выразить свои отрицательные эмоции. Например, слова «черт возьми», «собака» вполне дают понять собеседнику, что ты впадаешь в гнев. Впрочем, я считаю, что с самим собой наедине человек волен делать и говорить, что пожелает. Но когда речь с использованием мата ведется на публике — это однозначно недопустимо.
— Вы слушаете современную музыку? У многих исполнителей маты — норма. А некоторые тексты песен к тому же и безграмотные. Например, в песне группы «Руки вверх» «Студент» есть строчка «Ты звонишь ей домой, когда меня рядом нет». Как вы думаете, это в угоду целевой аудитории или от природной неграмотности?
— Думаю, сказывается отсутствие цензуры. Несколько лет назад мои студентки писали дипломную работу, посвященную текстам попсовых песен. Мы расшифровали песню Олега Газманова «Офицеры», которую я всегда считал весьма достойной. Когда отбросили мелодию и получили в остатке текст, я подумал: «Боже! Не может быть!» Там было очень много грубейших речевых ошибок.
И многие песни не выдерживают никакой критики. Мне кажется, нужно запретить к опубликованию тексты бездарные, содержащие огромное количество ошибок. Если сам человек не может себя контролировать, значит, нужна цензура внешняя. Пусть не идеологическая, но профессиональная цензура нужна. Хотя бы у песенников, писателей, журналистов нужно отслеживать тот материал, который идет в массы.
— А политикам нанимать репетиров по русскому языку.
— Да, многим бы это пошло на пользу.
Что происходит с русским языком и к чему это может привести? Об этом и многом другом мы расспросили доктора филологических наук, профессора НГПУ Юрия Фоменко, пригласив его на пресс-завтрак в редакцию «МС».
«Вот где собака порылась»
— Юрий Викторович, вам как языковеду не обидно за «великий и могучий», который сегодня безбожно коверкают и упрощают?
— Нельзя сказать, что современный русский язык упростился. Язык обслуживает общество. Если оно продолжает существовать и развивается, продолжает существовать и развивается язык. Лексика русского языка стала богаче. Но мы иногда смешиваем общенародный русский язык и язык отдельных представителей этого народа: журналистов, школьных учителей, инженеров или представителей каких-то других социальных прослоек. А это вещи разные.
Язык становится богаче, но речь многих людей становится бедней. И, кроме того, содержит очень много неправильностей. Я, кстати, коллекционирую такие речевые ошибки и в моей «копилке» уже тысячи примеров.
— Какие ошибки самые распространенные?
— Одна из самых частых ошибок — фраза «имеет место быть». Есть такой фразеологизм — «имеет место», значит — есть. Зачем добавлять еще слово «быть»? Получается плеоназм, то есть употребление в предложении излишних слов, ничего не прибавляющих к тому, что в нем уже выражено. Кажется, об этом все должны знать, но нет, наоборот, выступают публицисты, журналисты, депутаты и они горделиво, со знанием дела говорят: «имеет место быть». Они считают, что это признак интеллигентности, а на самом деле грубейшая речевая ошибка.
— Есть в вашей коллекции ошибки из речей президентов или других VIP-персон?
— Некоторые руководители страны, как, например, Леонид Ильич Брежнев, вообще не умели говорить, а только зачитывали свои речи по бумажке, даже не понимая порой, что там написано. А вот первый и последний президент СССР Михаил Горбачев от бумажки оторвался. Правда, говорил он сбивчиво и в своей речи допускал немало ошибок. Его перлы, по-моему, вообще вошли в историю. Помните, знаменитые «нАчать», «углУбить», «насчет плюрализма двух мнений быть не может» и самое яркое — «вот где собака порылась»?
Современные президенты по сравнению с ним настоящие ораторы. И Дмитрий Медведев, пожалуй, лучше других владеет русским языком. Меня как языковеда поражает иной раз, какие сложные фразы он строит, и при этом всегда точно подбирает слова. У премьер-министра Владимира Путина тоже хорошие, гладкие выступления, но его знаменитая фраза «будем мочить их в сортире» показалась мне излишне экспрессивной. Думаю, можно было найти другие слова для выражения своего отношения к терроризму.
— Да, тем более, что высказался Путин на всю страну…
— С экранов телевизоров и из радиоприемников сегодня и не такое можно услышать! В прогнозе погоды ведущая почему-то говорит, что температура прогревается, в новостях журналист криминальной хроники рассказывает о том, как «в своем кабинете был обнаружен труп врача Проскурина». А еще, помню, меня поразила фраза какой-то титулованной докторши, которую пригласили на радиопередачу. Она с гордостью заявила: «у нас сегодня прекрасная детская смертность». Я от такого заявления, как говорит современная молодежь, был в шоке. Понятно, что врач имела в виду снижение детской смертности, но фраза получилась ужасной.
— А вы не думаете, что выступающий просто от волнения допускает какие-то ошибки в своей речи, а вовсе не потому, что он безграмотный?
— Конечно, допускаю. И я отличаю речевые ошибки от оговорок, вызванных волнением. Но дикторам, журналистам, которые являются профессионалами в своем деле, ошибки в речи допускать нельзя. Раньше-то с этим строго было, диктор перед эфиром текст со словарем читал, а сейчас, к сожалению, этого не происходит.
Кому не угодил йогурт?
— Осенью прошлого года российских филологов, да и многих рядовых образованных граждан, повергло в шок сообщение о том, что отныне слово «кофе» стало среднего рода, «йогурт» надо произносить как «йогУрт», и даже позволяется говорить «дОговор». Как вы отреагировали на эти новости?
— Это было 1 сентября. Я прихожу на работу, а мне дают копию соответствующего приказа министра образования и науки РФ Андрея Фурсенко, полный текст, говорят: «Ознакомьтесь». Я не поверил! А через пару дней выступил по TV, и, не жалея министра, сказал о нем все, что думал. На мой взгляд, он занимается разрушением системы народного образования.
Нужно ориентировать обучение на творческое мышление, нужно развивать интеллект детей, а его ЕГЭ и современные стандарты ориентируют только на запоминание. В результате студенты приходят сегодня в вуз очень плохо подготовленными. Но ему этого показалось мало — он еще и срок обучения в вузах на год сократил, чтобы якобы «поднять качество образования». Если этой логике следовать, можно и вовсе год студентов учить — еще «качественнее» получится. Думаю, что такая реформа скоро превратит вузы в техникумы.
— Министр вас услышал? Новые нормы русского языка, вроде, были отменены.
— Не знаю, услышал меня Фурсенко или нет, только отменять ничего не пришлось — его приказ не имел юридической силы. Нормы меняет народ, а отдельные министры не имеют к этому никакого отношения.
— Все-таки непонятно, откуда новое ударение у слова «йогурт» взялось? С договором-то ясно — так многие политики говорят, и про род кофе тоже не все задумываются. Но йогурт-то кому не угодил?
— Это слово пришло к нам из английского языка, а там практически все ударения падают на первый слог. Значит, как мы его от них получили, так и используем. Смена ударений вообще происходит нечасто, и то только в практике использования — когда одно слово подчиняется другим более распространенным, оно как бы подходит под их модель, но слова-одиночки, к которым относится и йогурт, как правило, остаются прежними.
Видимо, авторы словаря с йогУртом тяготеют к новизне, но в таком случае они должны были провести репрезентативный опрос и выяснить, как много людей делают в этом слове ударение на второй слог. А они этого не сделали. А вообще, языковед может только фиксировать, что есть в языке, а не создавать, и уж тем более не навязывает новую норму.
Разрешите сматериться
— Есть люди, которые, что-то рассказывая, постоянно повторяют какое-нибудь слово: как бы, ну вот и т. д. Почему это происходит?
— Такие слова называются «сорняки». Когда человек мучительно подбирает каждое очередное слово, он заполняет ими паузы. Пожалуй, самое распространенное сегодня слово-«сорняк» — это слово «да».
— Некоторые нецензурными словами заполняют паузы...
— Да, я вообще заметил, что в последнее время стало появляться все больше людей, причем режиссеров, актеров, публицистов, литературоведов, которые говорят: «Разрешите мне материться! Почему вы меня лишаете этого права? Это же прекрасные замечательные слова из палитры русского языка». Конечно, есть палитра и на этой палитре есть матерная лексика. Но нельзя же делать вывод, что ее должны употреблять все.
Матерная лексика — это достояние социальных низов. Ее применяют люди малообразованные и недостаточно воспитанные. Но она считается запрещенной, табуированной, ненормативной. Сам русский язык называет эти слова неприличными, грубыми, недопустимыми и грязными. Так зачем же их пропагандировать? Одаренный писатель не нуждается в прямом использовании матерной лексики, он создает ситуации, которая лишь предполагает ее наличие.
— Говорят, что изначально они не были табуированными, а считались вполне обычными.
— Может быть, когда-то эти слова имели какое-то иное значение, но это было бесконечно давно. Сейчас они под запретом.
— А вы сами не употребляете таких слов?
— Я? Никогда. Есть масса слов в русском языке, которыми можно заменить нецензурные слова, и при этом выразить свои отрицательные эмоции. Например, слова «черт возьми», «собака» вполне дают понять собеседнику, что ты впадаешь в гнев. Впрочем, я считаю, что с самим собой наедине человек волен делать и говорить, что пожелает. Но когда речь с использованием мата ведется на публике — это однозначно недопустимо.
— Вы слушаете современную музыку? У многих исполнителей маты — норма. А некоторые тексты песен к тому же и безграмотные. Например, в песне группы «Руки вверх» «Студент» есть строчка «Ты звонишь ей домой, когда меня рядом нет». Как вы думаете, это в угоду целевой аудитории или от природной неграмотности?
— Думаю, сказывается отсутствие цензуры. Несколько лет назад мои студентки писали дипломную работу, посвященную текстам попсовых песен. Мы расшифровали песню Олега Газманова «Офицеры», которую я всегда считал весьма достойной. Когда отбросили мелодию и получили в остатке текст, я подумал: «Боже! Не может быть!» Там было очень много грубейших речевых ошибок.
И многие песни не выдерживают никакой критики. Мне кажется, нужно запретить к опубликованию тексты бездарные, содержащие огромное количество ошибок. Если сам человек не может себя контролировать, значит, нужна цензура внешняя. Пусть не идеологическая, но профессиональная цензура нужна. Хотя бы у песенников, писателей, журналистов нужно отслеживать тот материал, который идет в массы.
— А политикам нанимать репетиров по русскому языку.
— Да, многим бы это пошло на пользу.